На момент, когда пишутся эти строки, фильм Юрия Дудя «Колыма – родина нашего страха» посмотрели уже почти семь с половиной миллионов человек. Несомненно, этому множеству суждено дальнейшее увеличение – в том числе за счет наших читателей, еще не успевших познакомиться с этой лентой. Настоятельно рекомендую – особенно учителям истории и их ученикам, стремящимся понять, «почему мы такие».

Есть такой жанр – травелог (от английского слова travel), дающий автору огромные возможности «нанизать» на путешествие (которое само по себе интересно, поскольку полно неожиданных открытий и удивительных встреч) любые сюжеты – от страданий мятущейся души героя до преодоления препятствий на пути обретения некой желанной цели.

«Колыма – родина нашего страха» – тоже путешествие: 2 тысяч километров от Магадана до Якутска в лютый сибирский мороз – то еще приключение.

Но это путешествие не в географию, а в историю. И не только (и даже не столько) в историю, сколько, если так можно выразиться, в социально-историческую психологию советского и постсоветского человека. И еще одно чрезвычайно важное уточнение.

Человека, на которого прямо или опосредованно дохнул ГУЛАГ – и навсегда поселил в нем чувство по имени Страх перед Государством.

Разумеется, я совершенно сознательно написал эти два слова с заглавной буквы. Потому что это не просто страх, а страх мистический, ибо сам человек не в состоянии рационально объяснить себе, почему родное государство вдруг обрушивает на него и его семью такое горе, такую беду, такие мучения и страдания. И не только на него и его близких, но на многие сотни тысяч и миллионы других людей, которые в одночасье неожиданно для себя оказываются шпионами, участниками политических заговоров, врагами народа или теми, кто, не имея достаточной гражданской бдительности, не сообщил в компетентные органы о своих друзьях и знакомых – шпионах и политических двурушниках.

Сталин не для красного словца называл возглавляемую им партию «Орденом меченосцев».

Превратив ее с средство узурпации государственной власти, вождь обеспечил этому симбиозу квазирелигиозный характер, причем особое внимание было им уделено инквизиционной функции, полностью подчиненной его личному контролю. Абсолютная автономность и герметичность этой системы при ее же абсолютном всевластии не могли не привести к ее своеобразной сакрализации общественным сознанием и даже породить миф о ее способности вершить какие-то дела тайно от Сталина (отсюда наивные утверждения типа «он не знал», «ему не докладывали»). И в фильме замечательно фиксируются реликты этих иллюзий.

Кстати, к тому же ряду относятся и утверждения, будто без коллективизации (т.е. фактической реанимации крепостного права) СССР не победил бы в войне с Германией, а без ГУЛАГа (т.е. без «шарашек» и превращения миллионов работоспособных граждан в рабов, поставленных к тому же в нечеловеческие – моральные и физические – условия) не совершил бы экономического и научно-технического прорыва. При этом страшные гуманитарные следствия «перегибов» и «ошибок» якобы многократно искупаются величием достигнутых целей (в подтверждение чего обычно приводятся вполне мифологические «аргументы», отчасти развенчиваемые в фильме).

Юрий Дудь – не историк-исследователь и не берет на себя этой роли: не занимается критикой источников, не рассматривает исторические версии.

Он – журналист; его задача – дать слово тем, кому есть что сказать по существу событий и судеб, «нанизанных» на трассу Колыма–Якутск. А таких событий и судеб с 1930-х годов и до нашего времени оказалось немало. В фильме много действующих лиц, и мнения звучат разные, часто диаметрально противоположные, порой вызывающие у автора искреннее удивление или недоумение. Но фильм честный, и, сохраняя смысловое пространство открытым, он показывает, как в жизни прошлое причудливо переплетается с настоящим и будущим. Но это не просто переплетение и даже не просто диалог: это мучительная борьба, ибо Страх ни на какой диалог не способен. Особенно на диалог со своим сакрализованным источником.

К сожалению, формат фильма не позволил автору расширить трактовку феномена «мистического страха граждан перед государством», сделав отсылки к отечественной истории предшествующих периодов. Между тем еще 370 лет назад было принято Соборное уложение, впервые письменно регламентировавшее на Руси перечень политических преступлений и введшее неведомую дотоле нашим предкам систему политического сыска, сразу поставленную вне правового поля (впрочем, справедливости ради нужно уточнить, что фундамент сыска был заложен за век до того Иваном Грозным). Писатель Юрий Трифонов с мрачным юмором определил это нововведение как систему госстраха. Так что географическая родина этого госстраха – не далекая Сибирь, а Московский Кремль.

Поэтому разговор в фильме далеко не только о Колыме как родине страха (тем более что ГУЛАГ распустил свои метастазы по всей территории СССР).

Разговор – о «простых людях» и об обществе, оказавшихся перед лицом государства, над которым они утратили контроль (или не умели его своевременно установить – по политическому ли невежеству или по доверчивой влюбленности в «лучшего друга и учителя»). Разговор – об ответственности общества (и каждого его члена) за установление и контроль правил и норм отношений людей и властей. Снизу доверху. Публично и гласно.

Фильм буквально кричит о том, что объятый тотальным страхом человек (и общество в целом) становится одиноким, беззащитным и безропотным.

Он живет в твердом сознании, что за любым «могут прийти», и ставит в прихожей чемоданчик с вещами на случай такого «прихода». Он не удивляется, что кого-то из соседей или знакомых «взяли», и считает это чем-то, что в порядке вещей (а когда «возьмут» его самого, будет уверен, что это «нелепая ошибка» или «трагическое недоразумение». Тем страшнее и драматичнее оказываются жизненные истории и самых обыкновенных (вроде продавщицы мороженого), и действительно выдающихся людей. И в голову вновь и вновь приходит мысль о справедливости тезиса «народ имеет ту власть, которую он заслуживает».

Фильм Юрия Дудя – замечательный открытый урок и одновременно отличное учебное пособие для старшей школы. И для всех нас, взрослых.

Он ставит вопросы и заставляет думать. Думать – и говорить, потому что он действительно о нас.

Или не о нас? Ну конечно, при чем здесь мы – у нас же давным-давно нет никакого коллективного «нашего страха»?! Ни перед прошлым, ни перед будущим. Наше общество – в отличие от наших далеких и близких предков – внимательно и ответственно контролирует и себя, и все властные институты. Правда ведь?...