Как говорится, нарочно не придумаешь.

Но давайте переведем дыхание и по возможности спокойно, профессионально-педагогически, разберемся в этом задании.

Итак, что фактически предложено сделать четвероклассникам (т.е. детям 11–12 лет)?

Во-первых, написать письмо папе, понимая, что его (письмо) будет читать совсем не папа, а учительница (и, возможно, перед всем классом, с комментариями), которая еще и отметку выставит, снизив ее за орфографические ошибки и стилистические погрешности. Поэтому умный мальчик или умная девочка будут писать отнюдь не глубоко личное письмо родному человеку, а текст на оценку по некоторым формальным критериям. Разумеется, дети в этом возрасте, скорее всего, не знают о существовании таких критериев. Но мудрые взрослые, дающие подобное задание, исподволь как раз и подводят неискушенных несмысленышей к пониманию допустимости чтения их переписки (а хоть бы и с родителями!) чужими людьми. Пусть с детства учатся писать письма, как надо и о чем надо!

Но есть и во-вторых: это письмо не просто папе – это письмо папе, который сейчас, в 2018 году, хотя и находится в соседней комнате и, ничего не подозревая, спокойно пьет чай, на самом деле воюет против немцев на войне, окончившейся 75 лет назад! То есть двенадцатилетний ребенок, родившийся (как и его родители), слава богу, в совершенно мирное время и практически ничего (ни информационно, ни тем более эмоционально) не знающий о той войне, должен живо представить своего отца на передовой и испытать чувства, которые, будем надеяться, ему никогда не придется испытать в реальной жизни. И не только испытать, но еще и выразить письменно. И не просто выразить письменно, но и с оглядкой на строгую учительницу и реакцию класса.

Согласитесь, было бы крайне любопытно прочесть «образцовое» письмо такого рода. Наверно, кроме приветов от всей родни и слов сыновней (дочерней) любви, там обязательно должны быть слова о гордости за отца, бьющегося за социалистическую Родину и великого Сталина, и пожелание убить как можно больше фрицев. Кроме того, желательно сказать, что моя учеба – это мой боевой пост и что очень жаль, что я пока еще не могу тоже убивать врагов. Но вырасту и обязательно буду.

И, наконец, в-третьих. Интересно, что сказали бы мы, посетив сегодня начальную школу в любом из государств, участвовавших во Второй мировой войне, и узнав о подобном задании тамошним ребятам? Думаю, мы испытали бы шоковое удивление: зачем? А нам объяснили бы, что это «патриотическое воспитание» и что в глобальном мире двадцать первого века именно такое и нужно.

Ответ пресс-службы Комитета по образованию Санкт-Петербурга «успокаивает»: оказывается, «выполнение этого задания предваряется кратким рассказом педагога о событиях эпохи, введением детей в тему». Тема, судя по тому же ответу, звучит так: «Что чувствовали наши сверстники в годы войны?». На самом же деле задание таково: «Что чувствовали бы вы, если бы родились в 1931–1933 годах, были бы советскими детьми той эпохи, а ваши отцы гибли на фронтах Великой Отечественной войны?». По-моему, требовать от нынешних учеников 4-х классов «раскрытия» такой темы – откровенная профанация и издевательство над здравым смыслом.

«Эти темы изучаются в школе для всестороннего интеллектуального и нравственного развития детей», пишет пресс-служба. Думается, однако, что с интеллектуальным и нравственным развитием не все в порядке как раз у авторов задания и тех, кто их защищает.