Начнем с того, что для создания такого «документа» достаточно цветного принтера, при помощи которого едва ли можно нанести ущерб национальному проекту «Образование».

Другой вопрос, кто и зачем санкционировал его распространение в школах трех регионов России. В этом и нужно разобраться депутатам. Но как бы там ни было, его появление симптоматично.

Взрослые распоряжаются судьбами мира, но не могут договориться между собой в отношении распределения «воспитательно-образовательных» обязанностей. Иногда попытки прочертить границу – даже внутри школы – приводят, скажем, к тому, что в Канаде нет, к примеру, учителя математики вообще, а есть учителя математики 5-го, 6-го, 7-го, 8-го класса. Их к этому готовят специально, и они не несут ответственности за то, что происходит вне рамок «специализации».

В России пока учат учить «по старинке». Зато школьная администрация и учителя не устают сетовать на то, что в школу вместе с детьми пришло новое «племя» родителей, «племя» такое же незнакомое, как детское, если не больше.

Еще в 1990-е годы американские и российские исследователи обнаружили, что молодые папы и мамы психологически не готовы к родительству.

Эффект утратившего устойчивость, «растекающегося» в своих социальных изменениях или, по выражению социолога Энтони Гидденса, «ускользающего мира». Сейчас мир «ускользает» на бешеных скоростях. Молодые родители ищут, за что уцепиться. Опыт их собственных родителей, который всегда что-то подсказывал новым поколениям, – скорее, тормоз, поскольку рассчитан на применение в стабильном мире.

И вот выход – школа, школьное образование, задача которого вроде бы в том, чтобы «притормозить», «остановить мгновение». Притом что нынешняя школа – такая же соломинка в потоке социальных изменений, хотя в 20-е годы замечательный педагог, реформатор школьного образования в США, последователь Джона Дьюи Вильям Килпатрик видел в ней их локомотив. Через 70 лет об этом много говорили и у нас – за этим, конечно, стоят куда более глобальные проблемы человеческого мира, которые следует обсуждать отдельно.

И возникает желание по-детски сгрузить весь объем взрослой ответственности за детей на соломинку, так и соломинка ко дну пойдет. Но вера в спасительную соломинку порождает, точнее, усиливает и без того наивные и содержательно не оформленные родительские ожидания от школы (почитайте социологов, которые занимаются изучением так называемых «образовательных потребностей» семьи).

Мотив железный: мы вам доверили своих детей – вы должны оправдать наши ожидания.

Дети не вдохновляются Пушкиным, не влюбляются в Лермонтова, не задумываются над Гоголем, не сопереживают Чехову?

Моя коллега, известный детский нейропсихолог, буквально на днях рассказывала о том, что провела мониторинг домашних библиотек, собранных родителями. В среднем – 50–70 книжечек карманного формата в мягкой обложке. В основном детективы, в лучшем случае дамские романы. При этом большинство родителей не помнит, что и когда они сами в последний раз читали… Нетрудно догадаться, что в последний раз – что-то детское ребенку. Правда, по большей части это чтение для отвлечения. Пока не научился управляться с гаджетом, чтобы самого себя занять.

С таким же успехом ответственность за то, что дети «не читают», да и говорят неважно, можно возложить на библиотеку Британского музея, в которой они не успели побывать.

Об этом ведь исподволь вопиет «пятый пункт» памятки. Хотя вопиет он о многом.

Там и попытка умерить те же ожидания родителей о собственном школьном детстве, пришедшемся на 1990-е – начало 2000-х, где было гораздо больше свободы. Где как минимум провозглашалась идеология «любви, заботы, творчества». Но, увы, не удалось избавиться от главного – авторитаризма, который лишь затаился в школьных стенах (не только, замечу, российских). Авторитаризма, который снова правит «школьным балом», обрушившись сверху – в помощь затаившемуся – потоком административных трендов.

Школа, которая желает достойно, оказалась между Сциллой несостоявшегося родительства и Харибдой несостоятельного госуправления. Об этом тоже негласно – в «пятом пункте».

Анализировать контент памятки бессмысленно – она составлена из непереваренных обрезков, в том числе ряда вполне здравых положений.

Но некоторые посылы все же прочитываются.

Пожалуй, стоит вспомнить только об одном.

Карл Роджерс, более известный как гуманистический психолог и психотерапевт, был выдающимся психологом и миссионером образования. Он повсеместно открывал свои школы и в 1969 году написал книгу «Свобода учиться». Там есть такие слова: «…Многие школы... являют собой крайне неприветливые и поэтому крайне не-учебные заведения».

Закономерное сочетание «неприветливости» и «не-учебности» – портрет массовой школы.

Это школа, где никого не ждут – ни детей, ни учителей, ни родителей. Безадресная школа. Хотя нет – школа для управления (плохого администрирования). А поскольку в остальном она безадресна, никого не зовет, ни к чему не приглашает, то и содержание образования – знания, умения, навыки, пусть почитаемые нынче компетенции – десятое дело. Тогда как «пятый пункт» сулит дать как минимум ЗУНы, провозглашая это задачей школы.

Но «авторитарная структура», каковой провозглашается школа, едва ли сможет дать даже качественные ЗУНы, неизбежно убив желание учиться.

Неприветливая советская продавщица, которая видела в покупателях лишь докучливую массу, могла отбить желание приобрести у нее даже что-то нужное и ценное, не ею изобретенное. Так и со школой.

И родителям намек: много вас тут таких ходит, чтобы цацкаться с каждым дитем. Мы, мол, «социализируем», готовим к жизни в обществе. А общество – это «законы и ограничения». Общество – это, правда, еще и свобода выразить себя в мире людей, которая теряет смысл без законов и ограничений вовсе не авторитарного характера. Но что спорить с цветным принтером?..

Сказано в «пятом пункте» и про «дисциплину и повиновение». У Роджерса тоже кое-что есть про дисциплину. А именно: «Дисциплина – это от креативности». Да, от творческой одержимости учением. Без которой нет ни учения, ни ученика, ни учителя.

«Слушаю и повинуюсь» – это про другое.

В п. 5 много противоречащего не только национальному проекту «Образование», но и пп. 1–4.

Похоже, автор памятки – цветной принтер, который противоречий не знает.

Только как объяснить это родителям, да и учителям, которым принтер по умолчанию тоже дает руководящие установки?

Может быть, выключим на время принтер и вначале договоримся по-человечески и… по-взрослому?