В мае главной темой обсуждения в образовательной среде стало заявление руководителя Минобрнауки Валерия Фалькова о выходе России из Болонской системы и разработке собственной «уникальной» модели высшего образования.

Позже в интервью газете «Коммерсант» он пояснил, что реформа вовсе не означает запрета бакалавриата и магистратуры, но теперь работодатели и университеты смогут отказаться от них в пользу «нашего исторического» специалитета. Кроме того, министр считает необходимым «навести порядок» в системе магистратуры, чтобы бакалавры могли выбирать только «профильно близкие» направления. При этом Валерий Фальков признает, что «плавная и последовательная перестройка» системы высшего образования «растянется на многие годы вперед».

Эти тезисы министр озвучил на заседании Российского союза ректоров, состоявшегося 2 июня. Свое отношение к предстоящим переменам высказал в своей традиционной колонке депутат Госдумы Олег Смолин.

– Напомню, что возможность участия российских вузов в Болонском процессе была предусмотрена еще Законом «О высшем и послевузовском образовании» 1996 года, одним из главных разработчиков которого мне довелось быть. Тогда применение Болонской системы предполагалось исключительно на добровольной основе.

В 2007 году правительством РФ в лице министра образования и науки Андрея Фурсенко через Госдуму был проведен другой закон, который ввел, как мы тогда говорили, принудительную бакалавризацию всей страны.

Окончательно это решение вступило в силу в 2009 году.

Мы категорически выступали против этого закона. Напомню, что когда Болонская система вводилась на конкурентной основе, то 90% выпускников российских вузов выходили на рынок труда с дипломами специалистов и только 10% – с дипломами бакалавров и магистров.

Сейчас большой информационный шум вокруг Болонского процесса связан не столько с недостатками этой системы, сколько с политической ситуацией. Депутаты Госдумы и государственные чиновники соревнуются, кто лучше обругает Болонскую систему, тем более что наше участие в ней приостановлено.

На мой взгляд, Болонская декларация имеет преимущества, которыми мы не воспользовались, некоторые спорные моменты и как минимум один большой недостаток. К плюсам я бы отнес прежде всего признание образования не услугой, а общественным благом.

Это абсолютно правильная позиция, но в России в последнее время насаждалась концепция так называемых образовательных услуг.

Второе достоинство – акцент на расширение вузовской автономии.

На практике в России вузовская автономия постоянно свертывалась: возможность выборов ректоров была сведена к минимуму, а сам Болонский процесс вводился принудительно, вопреки мнению профессорско-преподавательского сообщества. Спорная позиция Болонской декларации, к которой Россия присоединилась в 2003 году, заключается в унификации российской системы высшего образования с европейскими. С одной стороны, это позволило увеличить студенческие обмены, правда, в основном в одностороннем порядке: наши студенты ездили за рубеж гораздо чаще, чем учащиеся европейских университетов в Россию.

Что касается взаимного признания дипломов о высшем образовании, то из Болонской системы оно автоматически не следует. Этот вопрос все равно регулируется межправительственными соглашениями – другое дело, что наличие Болонской системы несколько упрощает их заключение.

Почему, с моей точки зрения, это достоинство спорное?

По данным исследования Высшей школы экономики, озвученных экс-ректором этого вуза Ярославом Кузьминовым, 50% успешных студентов ведущих российских вузов уезжают работать за рубеж. Таким образом, Болонская система вольно или невольно способствовала утечке умов из Российской Федерации. Мы понимаем, что не она является причиной отъезда – эти причины гораздо глубже, но в итоге Болонская система работала на человеческий потенциал «там у них», а не «здесь у нас».

В чем заключается большой недостаток Болонской системы?

В том, что качество подготовки бакалавра значительно ниже качества подготовки специалиста. Это происходит потому, что бакалавр учится на год меньше и получает примерно на 40% меньше специальных занятий по сравнению с традиционной системой подготовки.

Бакалаврское образование – это широкая, но мелкая тарелка. Образование специалиста – это кувшин, высокий и вместительный.

Приведу примеры.

Сейчас при переходе на бакалавриат все мои коллеги-историки говорят о том, что исторические курсы резко сокращены. Профессора и ректоры технических вузов говорят о том, что программы специалитета были направлены на подготовку инженеров-конструкторов, а программы бакалавриата – на подготовку пользователей чужими конструкторскими разработками.

Вот принципиальная разница.

Разумеется, есть магистратура, но она в значительной степени осуществляется на платной основе. Кроме того, в ряде случаев она не повышает, а снижает качество образования – например, если выпускник какого-нибудь торгового вуза идет в магистратуру по педагогике: конечно, качественного педагогического образования он за два года обучения не получит.

Этих волшебников-недоучек мы уже наблюдали неоднократно: в России большое количество выпускников юридических вузов, а высококвалифицированного специалиста в этой сфере найти не так просто.

Поэтому нами подготовлен законопроект, который предполагает не выход из Болонского процесса вообще, а выход из принудительного Болонского процесса.То есть мы предлагаем вернуться к ситуации, которая была до принудительной «бакалавризации» всей страны. Это означает, что образовательные стандарты должны разрабатываться и по той, и по другой системе, а право выбора остается за образовательной организацией.

Я согласен с тремя причинами, названными министром науки и высшего образования Валерием Фальковым, по которым нельзя заниматься ломкой системы.

Во-первых, он назвал желание многих ребят учиться по двухуровневой программе. Хотя мы должны ориентироваться не только на желания студентов, но и на потребности страны.

Во-вторых, нельзя перекрывать путь в магистратуру тем бакалаврам, которые хотят продолжить там обучение.

В-третьих, двухуровневое образование привлекательно для иностранных студентов, поступающих в российские вузы.

Я бы добавил к этому списку еще несколько аргументов. Например, по ряду программ подготовки, которые не требуют высокой квалификации, бакалаврского образования достаточно. Кроме того, есть успешный опыт так называемых интегрированных программ, когда человек заканчивает бакалавриат по юридической специальности, а затем специализируется в магистратуре по уголовному или гражданскому или налоговому праву и так далее.

В МГУ такая система подготовки давно введена, успешно действует, и нет никакого смысла от нее отказываться.

2 июня на заседании Российского союза ректоров высказывалось правильное, на мой взгляд, замечание о продолжении образования в магистратуре только по профильным специальностям, полученным в бакалавриате, поэтому стоит задача определить, какие специальности являются родственными.

Сегодня наша главная задача состоит в повышении качества высшего образования. Разумеется, Болонская система – не главная причина его падения, но свой вклад в это она тоже вносила.

С моей точки зрения, расширение автономии вузов и право выбора между двухуровневой системой подготовки и непрерывным пятилетним специалитетом не только не противоречит духу Болонской декларации, но и расширяет академические свободы.