Утром 13 декабря серпухович проник на территорию женского монастыря, пронес туда самодельную взрывчатку и привел ее в действие. В прошлом он сам был воспитанником церковно-приходской школы при обители. По предварительным данным, мотивом преступления стала ненависть подозреваемого к педагогам школы и монахиням на фоне личных неприязненных отношений. Андрей Кураев опубликовал в соцсетях пост, в котором высказал отношение к случившемуся. Публикуем его без изменений.

«Назойливая шарманка саморекламы «отдайте ваших детей монахам, они их воспитают по рецептам многовекового многоценнаго предания церковной педагогики!» должна быть сломана.

Нет никакой традиции православной педагогики, тем паче монастырской.

Церковно-учительная классика – это мысли старых бездетных и бессемейных отшельников, у которых никогда не болела голова о том, как быть с дочкой-на-выданье.

Тема клерикальной педофилии была подмечена давно. На Востоке и Западе ее решили по-разному. Католики решили принять риски и приветствовали вовлечение монастырей в образовательный процесс. В итоге появились университеты, огромные просветительские успехи иезуитов и не менее огромный букет современных скандалов.

На Востоке вокруг монастырей создали стерильную зону. Мол, если в монастыре появились мальчики, любой монах имеет право бежать из такого псевдо-монастыря.

Как итог: в православии не могло появиться педагогическое предание.

Кроме того, традиционное общество вообще не в курсе существования подростков. Едва у девочки «расцвел цветок» – ее отправляли в постель к быстро найденному супругу. Едва у мальчика отец примечал появившуюся «броню юношеской тревоги» (Августин) – его женили.

И только модерн, продлив время социального детства едва ли не до 25 лет, создал и заметил эту проблему, порожденную расхождением физиологического и социального возраста. В традиционном обществе в 25 лет можно было уже стать бабушкой, то есть увидеть детей детей своих.

Так что в учительных книгах традиционных обществ просто не найти рецептов для современной педагогики. Поэтому монастырские школы – это пространство экспериментов на детях. Эти эксперименты ставят люди, которые боятся детей. И этот свой страх они маскируют забором жестких запретов и требований (см. «Правила гимназиста»).

Попытка превратить детей в колонну «юных послушников» закономерно вызывает протест и срыв.

И это не повод к тому, чтобы запретить такой педагогический поиск и церковные школы. Это повод к снижению градуса корпоративного самовосхваления.»