Нам необходимо отрефлексировать, как об этом говорит замечательный политолог Григорий Юдин, то, что мы оказались в ситуации иной нормальности. В ней многие стереотипы, традиции и каноны «старой реальности» практически перестают срабатывать. Если мы в стратегии «иной» жизни будем ориентироваться на те или иные классические формы фискальной образовательной политики, то столкнёмся с сочетанием старых и новых рисков уже ушедшей реальности.

Первый риск – это классические формы контроля, помещающие ребенка в виртуальный карантин. Суть этого контроля – в жестком табу на то, чтобы ребенок смог «погуглить», нырнуть в те или иные мобильные приложения и найти ответ на поставленные перед ним задачи.

Жесткий контроль при наблюдении за школьником по формуле «лицом к лицу», жёсткий визуальный надзор за тем, насколько ученик овладел качественным образованием, становится в ситуации пандемии практически невозможным.

Классическая фискальная образовательная политика, «наблюдение каждого за каждым» и кара за нарушение этой формы контроля в новой реальности вряд ли принесет успех.

В этой реальности уже нельзя действовать по формуле «шаг в сторону рассматривается как побег, а прыжок на месте – как попытка улететь».

Поэтому необходимо искать иные формы контроля качества обучения наших учеников, в том числе те формы, благодаря которым наши ученики получают прямую обратную связь в ситуации, как это ни парадоксально, классического экзамена.

Нам нужны формы самоконтроля, поэтому давайте ещё раз, как говорят некоторые мои коллеги, вспомним, что в старое доброе время учителя могли оценить то, насколько продвинуты их ученики. И эту возможность никто не отменял. Я говорил и повторю ещё раз: ЕГЭ – единый, но не единственный вариант формы оценки качества знаний.

В этой ситуации я хочу напомнить ту идеологию и тот формат, который в 1997 году ввели в практику образования Артём Соловейчик и Александр Шмелёв. Этот формат оценки знаний они назвали технологией «телетестинга». Технология в формате телетестинга – это технология самооценки. Она позволяет ученику оценить себя и убедиться в адекватности своих притязаний на тот или иной уровень знаний. С моей точки зрения, существует весьма вероятный шанс реконструировать технологию в формате телетестинга. И тем самым приступить в сложнейшей ситуации пандемии к давно назревшей реконструкции ЕГЭ.

ЕГЭ – это лишь одна из форм тестирования знаний.

Она, как и любой жёсткий тест, предлагает альтернативные варианты выбора и при всех новациях апеллирует по-прежнему не к продуктивным творческим решениям, а к извлечению знаний из закромов памяти. ЕГЭ ориентирован на репродуктивное мышление, а не на продуктивное мышление ребенка.

Поэтому при всем драматизме современной ситуации давайте попытаемся вместе рассмотреть ее как катализатор возможностей: реконструируем ЕГЭ и поищем новые формы оценки качества знаний.

В изменившейся коммуникационной среде необходимо найти сочетания классической школьной оценки знаний (аттестат зрелости) с тестовой оценкой знаний. Подобного рода гибрид школьной и тестовой оценки – это одна из наиболее ценных перспектив фискальной образовательной политики.

Почему бы нам не попытаться в ситуации кризиса восстановить социальную справедливость по отношению к школе и вернуть выпускному школьному экзамену право быть вступительным экзаменом при поступлении в вузы? Быть вступительным экзаменом и сочетаться с телетестингом, доработав его с учетом цифровой трансформации современного образования.

Предложив это, уже чувствую на себе скептические взгляды: очередная авантюра, в которую нас пытаются втянуть последователи научной психологической школы Выготского-Леонтьева-Лурия. Авантюра или перспектива - время покажет.

Надеюсь, что именно перспективу и её конкурентные преимущества по достоинству смогут оценить команды Министерства просвещения РФ и Рособрнадзора. Как в целом в ситуации кризиса, так и в ситуации кризиса оценки знаний, выход может быть найден только посредством кооперации наших совместных усилий.