Влюбленность относится к любви примерно так же, как доверие – к вере, фантазия – к пониманию.
Вера без доверия – незрячий фанатизм, понимание без фантазии – бездушная цепочка логических скрепок. Любовь без влюбленности… вообще, не существует, ни в каком виде и смысле!
Влюбленность – это не любовь в «коротких штанишках». Такая любовь еще не перешедшая «на ТЫ». А то обыкновенное чудо,что удалось Волшебнику из пьесы-сказки Шварца, – вовсе не превращение молодого медведя в юношу. Так каждый волшебник может. А гениальная сказка и осталась бы талантливой вариацией на извечную тему «Красавица и чудовище», но…
Любить всю жизнь одного человека, по большому счету, не так сложно. Попробуйте быть влюбленными в него всю жизнь. Совсем неслучайно Евгений Шварц в «Обыкновенном чуде» наделил этим даром волшебника. Да и тот живет с мучительным осознанием того, что он-то бессмертен, он-то вечен, но ему предстоит однажды пережить ее, свою жену, в которую бесконечно влюблен. И ради кого он тогда будет влюбленным творить свои «обыкновенные чудеса»?
Там есть монолог, пожалуй, сам пронзительный монолог в пьесе. Когда волшебник понимает, что здесь не может сотворить никакого чуда, он начинает петь хвалу: «Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны».
Юноша, поцелованный Принцессой, не превращается обратно в медведя. А Волшебник становится человеком. Вот собственно и все «обыкновенное чудо».
…«Обыкновенное чудо» в Театре Сатиры в постановке Маргариты Микаэлян – первый «взрослый» спектакль, который я увидел в жизни. Вечером.
Своего рода «метка взросления». Взрослость «пометила» меня в 11 лет, разумеется, в присутствии родителей и с их подачи. Помню, боялся, что не пустят даже с ними – на вечерние можно было только с 16…Потом страшно жалел, что спектакль продержался в репертуаре сравнительно недолго, – ведь мне так хотелось показать его всем девочкам, в которых я влюблялся и которым походами на любимые спектакли скрыто признавался в любви. Я и сейчас считаю, что ничего лучшего в театре не видел. Волшебник – Юрий Авшаров, Принцесса – Татьяна Васильева (тогда – Ицыкович), Медведь – Михаил Державин, Король – Спартак Мишулин, Министр-администратор Александр Ширвиндт (а не «логичный» в данном случае Андрей Миронов, сыгравший в захаровском кино, которое тогда еще не сняли, совсем по-другому).
«Обыкновенное чудо» влюбило меня в театр. И эта любовь чуть не стала профессиональной – собирался поступать на режиссерский в ГИТИС. Неудивительно, что, оказавшись в детско-юношеском театре, первым делом поставил Шварца. «Под» Министра-администратора, которого сам и сыграл. В этом образе шварцевский гений пророчески схватил нынешнего «эффективного менеджера». За вычетом своеобразного ума, ярко выраженной индивидуальности и «чертовской привлекательности» этого мерзавца. Александр Ширвиндт на сцене и Андрей Миронов в кадре передали эти черты со всем великолепием, на которое только можно было «разойтись» их талантам. С Медведем и Принцессой, казалось, все понятно. Даже с Королем. А вот рисунок роли Волшебника размывался.
Я нашел кандидатуру на роль. Мальчик годом старше меня прекрасно читал лирические стихи. С драматическим накалом – там, где нужно, почти не с подростковым. Талант! И вот дело доходит до монолога. И трагедию «мой актер» видит в том, что герою придется пережить возлюбленную. Тут я, как «режиссер», внезапно понимаю: не в том она, «трагедия»! И говорю «актеру»: «Ты только представь себе, он вечность должен вытворять чудеса перед «теткой», которая намыливает ему глаза каждый день!» («Иронии судьбы», я еще не видел). А он готов. И не готов иначе. Вот, где конфликт!». «Актер» грустно посмотрел на меня и сказал: «Так это разве чудо? Это – жизнь…».
Да, чудо, да, жизнь! Чудо сохранения влюбленности в любви. Обыкновенное и естественное, посильное каждому любящему. То на чем, только и держится любовь. Взор любящего никогда не замыливается!
Но иногда, чтобы убедится в этом, нужно встретить в лесу молодого медведя…
