Критика родителями дистанционного формата обучения на карантине и публичный плач учителей о необходимости его введения поставил Министерство просвещения в положение оправдывающегося.

Министр Кравцов чуть не кается и извиняется за вынужденность этой меры для школ и клятвенно обещает, что все вернется в традиционное состояние, когда спад эпидемии позволит вернуться в классы.

Считаю, что главная причина недовольства родителей – в неумении учителей грамотно и продуктивно вести занятия в дистанционном формате.

Отсюда – уклонение чиновников от обсуждения несовершенства (мягко говоря), неэффективности «дистанта», поскольку тогда неизбежно встанет вопрос: «А чем же вы занимались 35 лет с момента появления первых компьютеров в школе?»

Если бы учителя были подготовлены к полноценной работе в дистанционных форматах, недовольство касалось бы только неустранимых субъективных факторов контактного общения. Накал был бы несопоставимо ниже и выражался бы в менее экстремальных эмоциях: не в возмущениях, а в огорчениях.

В этих условиях чиновники не могут упрекнуть родителей в слипании представлений о «дистанционном обучении» с ущербным злоупотреблением «онлайн-обучением» (в исходном контексте понятия «онлайн» как одновременного удержания «на связи»). Но в экспертной позиции это уже не раз обсуждалось – повторять не буду.

Однако в этой негативной, казалось бы, ситуации на карантине есть неожиданный плюс: форс-мажор дает шанс провести назревшие в системе образования изменения намного быстрее, чем в спокойном режиме, потому что резкие действия в спокойном режиме в такой большой стране невозможны (достаточно вспомнить общественную истерику от изменений в период работы министрами Фурсенко и Ливанова). А в экстремальной ситуации резкие действия заметно более обоснованы и с позиции управления, и с позиции населения– некогда рассусоливать.

Что, на мой взгляд, назрело и могло бы быть изменено именно в условиях карантина?

1. Прежде всего дистанционный режим обучения категорически требует индивидуального отношения к ученику. Обучение в таком режиме ближе к логике репетитора, чем учителя.

Это значит, больше выбора и гибче подход к каждому. Но выбор влечет за собой ответственность за выбор.

Упомянутые персональность обучения, выбор и ответственность входят в противоречие с традиционным патернализмом в отношении школы– «школа отвечает за образование».

Но Конституция, Семейный кодекс и Закон «Об образовании в РФ» в один голос декларируют ответственность родителя за образование!

Пока ребенок ходит в школу, можно забыть о законах и по старинке считать, что школа отвечает за все. Это отчасти правильно, потому что неявно между семьей и школой заключен договор об образовательных отношениях. Он не подписывается чаще всего, и потому по инерции родители считают, что школа отвечает за все. И поэтому позволяют себе вменять ей все возможное и невозможное. И сама школа в лице ее администрации и учителей так по инерции считает и позволяет всем на себе «кататься». Тем более что даже воинствующего ученика до 15 лет из школы «попросить» нельзя – пусть он хоть «на голове ходит», как любят говорить учителя.

2. В дистанционном режиме оказывается, что школа как социальная функция «камеры хранения» закрыта – форс-мажор в виде указов о карантине освободил ее от этого.

Школа продолжает в меру способности и возможности помогать в обучении.

Самое время вспомнить законы и напомнить о них семье – это ваша обязанность, а не школы. Не нравится, как помогает учиться школа, – можешь забрать своего ребенка и заняться активными формами образования в семейном или заочном форматах.

Не готов сам этим заниматься – доверься школе и не мешай. Не может школа мотивировать твоего ребенка учиться – думай, как лучше организовать образование своего ребенка в новых условиях, разбирайся в особенностях образования в дистанционном формате и выбирай тех, кто умеет это в наилучшем для твоего ребенка виде.

3. В дистанционном режиме становится более очевидна замшелость модели обеспечения цифровой техникой образовательного процесса, которой уже 35 лет.

Нет у школы (государства) возможности обеспечить каждого ученика и каждого учителя устройством и доступом в сеть.

Можно утверждать об отсутствии обязанности обеспечить дома ученика, но нельзя это утверждать про учителя: ТК РФ обязывает работодателя обеспечить работнику рабочее место и условия для работы.

И тут можно было бы пойти на модель компенсации издержек учителя по аналогии с давно известной компенсацией учителю стоимости учебных пособий/книг. Доплатить для погашения стоимости в рассрочку заметно выгоднее, чем ставить устройства на баланс школы и потом мучиться каждый год с инвентаризацией. В логике компенсации есть и еще один полезный рычаг: можно продавливать применение учителем цифровых технологий в учебном процессе в логике «не применяешь – ничего не компенсируем».

Еще один немаловажный аспект, который не связан напрямую с карантином, но который важен для аргументации. 35 лет назад компьютер стоил, как автомобиль. Редкая семья могла себе позволить даже один компьютер – не то что каждому ребенку, а еще и родителям. Кроме стоимости, в те времена в школе был один компьютерный класс с однородной техникой – что важно для стоимости обслуживания.

Сегодня стоимость компьютеров и особенно планшетов, которых чаще всего достаточно для обучения, сопоставима с массовыми зарплатами. Отдача от устройства как личного намного выше, чем при разделенном пользовании. Школа набита самой разной вычислительной техникой, а технических служб практически нет. При этом ИТ-задачи в школе ничем принципиально не отличаются от коммерческих организаций, где весьма масштабные по составу ИТ-службы, зарплаты которых гораздо выше, чем у аналогичных специалистов в школах. Поэтому часто это не специалисты, а те, кто согласился этим заниматься за эти зарплаты.

Отсюда очевидно, что надо переходить на модель BYOD/НеСУ – «Неси Свое Устройство». Тогда технической службе в школе остается обеспечить работу только инфраструктуры – сеть, принтеры, проекторы, доски...

Тоже немало, но заметно более обозримо.

Да, не все семьи могут себе позволить приобретение цифрового устройства для каждого ребенка – для таких можно предусмотреть социальную помощь от государства или остального родительского сообщества школы. В отличие от собственников, социальный режим может быть ограничен школой: пришел – взял, уходишь – сдал. Любой постарается приобрести свое устройство, чем брать/сдавать.

Обобщая, «дистанционный кризис» дает основание сравнительно быстро повернуть семью лицом к закону и поставить ее в положение ответственной за образование своего ребенка. Школа при этом станет профессиональным инструментом решения этой семейной задачи ровно в тех рамках, в которых она может и умеет.

Школа начнет думать не о «единой программе по единому учебнику», а о пространстве выбора, без которого нет шансов заинтересовать ученика в обучении. Выбор принесет ответственность за выбор.

Цифровое устройство станет современной тетрадью с ручкой и ластиком на выбор семьи. В итоге – рост субъектности всех участников и нормализация отношений семьи и школы.

Если же мы упустим период кризиса, в спокойном состоянии этот поворот провести будет несопоставимо сложнее, ибо кто же сам, по собственному желанию, станет перекладывать чужой хомут ответственности на себя?!