– Наташа, основной предмет конфликта между родителями и детьми – это домашка. С одной стороны, вроде бы понятно, что не надо делать домашку за детей, но в школе нам говорят постоянно, что мы должны помогать детям. Что скажешь: надо делать домашку вместе с детьми или нет? Это правильно или неправильно?
– Делать домашку за детей не нужно совершенно точно, потому что тогда мама научится писать, читать и считать, а ребёнок не научится. Делать ли домашнее задание вместе с детьми и контролировать ли – это уже второй вопрос. Как получается чаще всего сейчас, когда родители берут вопрос контроля на себя? Ребёнок идёт в начальную школу, с ним рядом садится мама, достаёт такую виртуальную скалку и сидит рядом с ним, пока он не сделает домашнее задание. Потом, спустя какое-то время, родителям начинает казаться, что ребёнок делает домашку сам. Но это иллюзия. Чаще всего работает скалка второго уровня, потому что ребёнок знает, что он получит «двойку», учительница эту «двойку» поставит, он придёт домой, и мама опять достанет скалку, которая вроде бы не существует, но на самом деле никуда не делась. Потом ребёнок поступает в институт. И что происходит? От сессии до сессии живут студенты весело, а в последнюю ночь всё учат. В данном случае скалкой выступает экзамен, или дедлайн, человек не привык работать от внутренней мотивации, он привык работать только от внешней мотивации, а эта мотивация появляется только во время сессии. Дальше уже деканат достает скалку, демонстрирует ее всем студентам, и они сессию сдают. Казалось бы, страшного ничего, всё это романтизировано, мы так выучились и получили свои, иногда даже красные, дипломы, и наши дети тоже выучатся. Потом выпускник приходит на работу, и там тоже самое: пока есть начальник, контроль, скалка, что тебя либо уволят, либо зарплату не выплатят, он может работать. Плохо то, что кто-то другой, а не он сам, организует его во временных рамках. И если вдруг взрослому человеку самому чего-то хочется (выучить второй иностранный язык, научиться танцевать, похудеть (я слышала, что такие желания тоже бывают)), он не может себя заставить, у него нет никакого дедлайна, нет внешней мотивации, нет никого, кто накажет, если чего-то не сделать. И он этого не делает.
– Я так понимаю, что этот залог дальнейшей успешной жизни человека – в самомотивации, в самоконтроле. И это в том числе начинается с домашнего задания. Как научить ребёнка его делать самостоятельно?
– Я считаю, что навык самоорганизации, самомотивации и целеполагания – штука полезная в любом случае, и в жизни обязательно поможет, и вполне можно начинать тренировку этого навыка именно с домашнего задания. Просто у нас чаще всего как? Ребёнок приходит, и мама говорит: «Иди делай домашку». Ребёнок, по мнению мамы, должен пойти и сделать, потому что маме кажется, что всё очень просто. При этом никому не придёт в голову первый раз сказать ребёнку: «Всё, иди приготовь ужин». Он же тысячу раз видел, как мы готовим ужин, или даже вместе мы с ним готовили. Но тем не менее мы для него разделим процесс на этапы, что нужно сделать, в каком порядке, где взять ингредиенты, какие понадобятся приспособления, и мы всё равно ребёнка будем этому учить. Выполнять домашнее задание – на самом деле достаточно сложно организованный процесс, которому ребёнка нужно в первую очередь научить.
– Как научить ребёнка этому процессу – делать домашнюю работу?
– Прежде всего мы раскладываем этот процесс для ребёнка на простые составляющие. Начинаем с «выбери время, когда ты будешь это делать». Нам часто кажется, что детям очевидно то, что очевидно нам, а это совсем не так. Иногда родительская задача – обратить внимание ребёнка на что-то, чтобы оно стало для него очевидным. Мы можем ребёнку показать: «Смотри, когда ты делаешь уроки в 11 часов вечера, тебе трудно. Ты не успел сделать уроки, тебе пришлось вставать в шесть часов утра, и ты сейчас недовольный, тебе тяжело». Не в плане порицания, не в плане того что «я же тебе говорила!». Ни в коем случае. А именно на уровне взрослого, который подсказывает ребёнку: «Обрати, пожалуйста, внимание, что тебе самому было бы легче, если бы...».
Первое. Мы можем помочь ребёнку понять, жаворонок он или сова. Есть дети, которым проще сразу после школы сделать, а родители начинают: «Нет, ты разденься, поешь, отдохни, потом будешь делать». А ему второй раз не собраться.
Есть дети, которым проще делать домашнее задание «до тренировки» или «после тренировки». Мы можем ребёнку помочь это время выбрать.
Второе. Мы можем помочь ребёнку определить, сколько у него есть этого самого времени. Я предлагаю очень простой способ. Дать ребёнку один пример и засечь время на секундомере, чтобы понимать, сколько времени занимает решение этого примера. Потом говорим: «Отлично, ты решил этот пример за тридцать секунд. Это значит, что десять примеров ты можешь решить за 300 секунд. Это очень мало. Всего пять минут, и ты будешь свободен. Давай попробуем». Дальше ребёнок садится решать десять примеров, но чаще всего 300 секунд не получается. Мы можем даже на видео снять и ребёнку показать: «Смотри, после второго примера ты отвлёкся и посмотрел в окно, вот здесь ты играл с ручкой, здесь кошку гладил. В итоге ты мог потратить на 10 примеров всего 300 секунд, а потратил в несколько раз больше». Надо показать ему это, потому что для ребёнка совершенно не очевидно, куда девается время, когда он делает эти уроки. Дальше мы, например, можем сделать ему расписание, в котором он сможет физически увидеть, сколько уроки могут занимать времени и когда у него освобождается время на что-то, чем бы он еще хотел заняться,
Главная задача – выбрать время и определить, сколько займет выполнение домашних заданий. Еще одна – как ни странно, начать. На самом деле есть два типа по отношению к «начать». Одним очень легко начать, им нравится сам процесс, они садятся, открывают тетрадку, красиво пишут «Домашняя работа», что-нибудь подчёркивают – и всё, и начинают смотреть в окно, гладить кошку и всё прочее. А вторым сложно заставить себя включиться. Но если начал, то сделает домашнее задание и на сегодня, и на завтра, и за брата, и за соседку по квартире, потому что он уже включился, ему комфортно, он будет продолжать работать и работать. И это опять же момент, который мы можем ребёнку помочь определить. Очень часто детям второго типа не хватает волевого усилия, и всё, что от нас нужно, это сказать: «Мой хороший, я знаю, как тебе не хочется, я знаю, как тебе сложно». Довести его до стола, посадить и сказать: «Мой хороший, я в тебя верю, у тебя всё получится, давай. Через 40 минут начинается интересный фильм». Или, соответственно, первому типу опять показать, что он уже начал, время уже идёт, столько-то времени прошло, что если ему важно отключаться и переключаться, он может включать себе таймер. Десять минут он делает уроки, три минуты отдыхает. Это учит ребёнка хотя бы десять минут работать и сосредотачиваться.
Дальше мы говорим с ребёнком о том, что ему нужно собрать, приготовить, определить, в каком порядке уроки делать и т.д. Мы можем поговорить о том, какие уроки проще делать в тот день, когда их задали, потому что «ты помнишь, как ты забыл вообще, что нужно было делать в упражнении». Или, если нужно учить какие-то устные слова, мы предлагаем ребенку способ, как их запомнить – написать их и развесить везде: в ванной, на кухне, в коридоре. Это не потому что мы так решили, а мы в обсуждении с ребёнком предложили ему, вместе с ним сделали, научили распечатать на принтере или написать эти слова четыре раза, или через кальку.
Дети, кстати, в диком восторге от кальки, попробуйте, они готовы проверять, сколько они могут прописать листов кальки и развешивать везде и всюду.
Потом, соответственно, мы должны поговорить вот о чем: как ребенок сделал домашнее задание, проверил ли. И на каждом из этих этапов, если у ребёнка что-то не получается, мы должны помочь ему найти причину и решить проблему. Это не из разряда «мы первого сентября научили его делать домашнюю работу, а второго сентября сказали делать ее». Нет. Какое-то время нам придётся все эти этапы пройти с ним вместе.
– Но всё это требует присутствия взрослого. Я рабочая мать, у меня просто нет времени. Я прихожу вечером поздно после работы, и максимум, на что есть время – это поужинать и о чём-то поговорить с детьми, почитать книжку. А эта методика, которую ты даёшь, требует большого вовлечения взрослого человека.
– В любом случае на первоначальном этапе кто-то должен научить ребёнка это делать. Это может быть папа, мама, можно бабушку привлечь в первом классе на какое-то время, взять няню или гувернёра, но обсудить с ним, что его задача в том числе показать и научить ребенка не русскому и математике, а самостоятельно делать домашнее задание. Потому что никакого другого пути, кроме как научить ребёнка этой деятельности, нет. Конечно, очень хорошо, когда частично этим занимается учитель, и он объясняет, как лучше делать уроки.
– Не связано ли в целом научение ребёнка самостоятельности с учебным процессом?
– Самостоятельность может быть из области самостоятельного принятия решения – «я решаю, ходить на этот кружок или не ходить на этот кружок», а может быть из серии «я сам хожу в этот кружок, который выбрала мама, с ключом на шее, готовлю обед и всё прочее, или не сам это делаю». И в этом случае снова включается та самая мотивация внешняя, которая может быть какой угодно. Ребёнок с ключом на шее знает, что он получит головомойку, если к приходу мамы всё не будет сделано. Самостоятельность ли это в плане самостоятельного принятия решения? Нет. Самостоятельность ли это в плане самостоятельного выполнения? Да. То же самое с домашней работой. Ребёнок может делать её сам, потому что он понимает, почему ему это надо и почему он её делает. Он может делать домашку с мамой, не понимая, почему он должен делать её сам, а может делать её сам без мамы, но не понимая, а только потому, что если он не будет делать, мама придёт и принесёт скалку. И это всё разные варианты и разные этапы в зависимости от того, какая у нас цель, какой мы добиваемся самостоятельности, мы можем выстраивать её...
– Мне кажется, что если мы, например, окружаем ребёнка гиперопекой (шапку надень, ты поел, туда пойди, это сделай), а при этом забываем про домашнюю работу, которую он должен делать сам, а всё остальное не сам, то это не работает.
– Опять же, что значит сам? Если мама очень доминантная и давит на ребёнка (ты хочешь кушать, тебе холодно, ты надеваешь шапку, ты сейчас сам делаешь уроки, а иначе а-та-та), то там, где мама сказала самостоятельно делать уроки, он будет самостоятельно делать уроки. Но это не та самостоятельность, которой ты хочешь для своих детей.
– Я правильно понимаю, что если в какой-то момент ребёнок научается делать самостоятельно домашнюю работу, мы снимаем контроль? Скалку в тумбочку?
– Я считаю, что скалку можно было не покупать, и ребёнка «контролировать» тоже. Но есть смысл разделять с ребёнком то, чем он живёт, и, например, спрашивать, как у него дела в школе не из разряда «что ты получил?». Я всегда говорю, что, когда вы встречаете ребёнка из школы, очень важно спросить, какое у него настроение, а не что он получил, потому что если мы сразу перейдём к оценкам, ребёнок может не рассказать что-нибудь очень важное, что повлияло на его настроение гораздо сильнее, чем даже самая хорошая и самая плохая оценка. Но в общем и целом, как правило, от разговора к настроению мы переходим к оценкам. Не «Что значит получил “три”? Почему “три?”», а спрашиваем: «Ты расстроился?» или «Ты обрадовался? А что ты хотел получить?». И мы становимся в позицию «я рада, что ты рад», «я расстроена, если ты расстроен, но я готова тебя поддержать и помочь тебе определить причины, цели, задачи для того, чтобы ситуацию исправить, если тебя ситуация беспокоит. Не я хочу, чтобы ты был отличником».
На самом деле начальная школа – то благодатное время, когда дети отличниками или хотя бы хорошистами быть хотят.
И мы в это время вместо того, чтобы помочь ребёнку закрепить эту рефлексию (какую я хочу оценку, почему я получил другую, что нужно сделать, чтобы её получить, достаточно ли я постарался), включаем внешнюю цель – «мама сказала получать одни “пятёрки”» (и не только мама, начиная с подготовки к выпускному в детском саду начинается «все должны получить “пятёрки”», папа поругает, если будет “двойка” или “тройка”, бабушка поругает, все-все поругают), и ребёнок к концу первого или второго класса не понимает, чего он вообще хочет. Он работает на то, что от него хотят другие внешние взрослые. Наша позиция должна быть не позиция «мне нужны оценки, и я контролирую, чтобы ты их получил», а «я разделяю с тобой твои желания, твои цели, помогаю тебе их достичь».
