– Мне кажется, что проблему буллинга не признают: многие считают, что её просто нет, она надумана.

– Если мы говорим о педагогах, то очень многие из них знают, что явление есть, но они не знают, что с ним делать. И поэтому зачастую (особенно это касается администрации) все замалчивают. Почему замалчивают? Потому что каждый такой случай – это минус балл в рейтинге школы. Потому что, опять-таки, не знают, что с этим делать. Они не хотят связываться с отделом по делам несовершеннолетних, не хотят связываться с родителями и всё это выгребать. Поэтому чаще всего администрация школы, учителя настаивают на том, что дети есть дети, и они сами разберутся.

– Почему все-таки считается, что это реально большая проблема?

– Большая – потому что травля приводит к очень печальным последствиям.

Во-первых, для ребёнка-жертвы – это однозначно серьезная травма на всю жизнь, и ему нужна помощь психолога. Буллинг может привести к вспышкам агрессии детей-жертв, которые могут закончиться расстрелом, поножовщиной, суицидом. Для детей, которые наблюдают за этим процессом, это тоже сильнейшая травма, потому что очень многие дети хотят вести себя как супермены и герои, о которых они все смотрят в киношечках и читают книжки, но они боятся, у них чувство страха, они не знают: «А что, неужели я могу сейчас подойти и вступиться? Может, стану следующей жертвой?»

– Я правильно понимаю, что буллинг – это когда группа против одного ребёнка?

– Группа против одного, и это продолжается систематически.

– То есть если один ребёнок против одного ребёнка – это не считается?

– Это равновесно всё.

Но один ребёнок другого ребёнка буллить долго не будет, потому что агрессору всегда нужна поддержка.

Если он её не находит среди преподавателей, среди группы детей, зачем ему это делать?

– Если один ребёнок буллит другого в течение долгого времени, значит, у него точно есть поддержка, и тогда надо выяснять, что там происходит.

– Конечно. Буллинг всегда происходит при поддержке группы. Если этой поддержки нет, он просто сходит на нет, причём очень быстро.

– В отношениях между детьми всегда были и есть конфликты, всегда есть те, кого обижают. Почему всё это – буллинг?

– Дети всегда между собой дерутся, всегда кто-то кого-то обижает, это совершенно нормально, сегодня Вася и Петя подрались, а завтра они пошли в кино вместе или на футбол. Маша пустила сплетню о Свете, Света ей потом сделала что-то ещё в отместку, и они с девчонками вместе во дворе разобрались с этим и потом пошли на день рождения друг к другу.

А если, например, приходит в класс новенький ребёнок, и весь класс… ладно, сначала не весь класс, сначала лидер со своими приспешниками начинают его потихонечку проверять: издеваются, придумали кличку, написали записочку, потом спрятали рюкзак, потом дело уже переходит на физический уровень, начинаются шлепки исподтишка, подзатыльники, потом это всё переходит в интернет, и этот ребёнок, который, возможно, поначалу даёт отпор, в конце концов думает, что, наверное, действительно проблема в нем. В предыдущей школе не было такого, а здесь есть, наверное, со мной что-то не так. Это называется травля.

– Моего ребёнка буллят в классе. Я прихожу, говорю: «Его травят». Но все вокруг говорят: «Нет, это не так». Хотя я точно знаю, уверена, исходя из контакта с моим ребёнком, что это так. Как доказать всем вокруг, что ребёнка на самом деле травят?

– Как и в любой ситуации, собирать факты: испорченные вещи, скрины телефона, скрины соцсетей, свидетельства его друзей и одноклассников, которые могли бы что-то рассказать. Можно записать аудио, можно снять видео, если ребенок готов к этому. Возможно, другие родители в курсе и что-то знают.

И если ребенка травят, выход – переводить на домашнее обучение, переводить в другую школу, потому что если все против, если никто не признаёт, то с этим мало вообще что можно сделать.

– По вашим данным, буллинга очень много всюду. Не могут же все забирать детей на домашнее обучение или переводить из класса в класс, из школы в школу!

– Мы говорим сейчас об ответственности администрации школы, потому что это ответственность школы – создавать безопасную среду для ребёнка, и на самом деле очень многие руководители, подавляющее большинство, адекватно относятся к этой проблеме.

– А в первом классе не может быть буллинга? Там же все – новенькие…

– Нет, в началке буллинг очень часто бывает.

Но в подавляющем большинстве случаев он провоцируется учителем, потому что в первом классе учитель всегда авторитет, особенно первые месяцы.

Дальше уже как он себя поставит. Бывает, что учитель видит медлительного ребенка и начинает: «Ну что ты, копуша, опять ты всех подводишь». А дети очень чётко считывают сигналы, они понимают, что «ага, этот малыш чем-то отличается от нас». И начинают то ли в угоду учителю, то ли просто у них начинается такой инстинкт, они начинают его уже всячески задирать.

– Ну родители же тоже не признают, что есть такая проблема. «Ну да, у вас какой-то ребёнок не такой, он и сам может задирать, он и сам может создавать какие-то проблемы. Поэтому, ну почему вы сразу говорите о буллинге?» Это такой просто ответ родителей обычный: почему сразу буллинг?

– Да, очень часто, особенно если это родители агрессора.

Дети-агрессоры обычно дистанцируются от родителей и мало что им рассказывают.

Обычно с родителями они такие сладкие зайки, и вообще, кстати, агрессоры очень обаятельны, харизматичны, они обычно лидеры, и у них очень положительное отношение к себе. Единственное, они ничего не рассказывают родителям, и для родителей это шок: «Мой ребёнок никогда не может так себя повести». Бывают ситуации, когда дети просто сами по себе агрессивны, когда у них просто неуправляемое поведение, они просто терроризируют весь класс. Но тогда мы не говорим о травле, мы говорим о проблеме конкретного ребёнка, с которым нужно работать.

– Чем буллинг отличается, например, от троллинга?

– Троллинг – это и есть буллинг. У буллинга очень много разновидностей.

Есть физический буллинг, эмоциональный буллинг (бойкотирование, игнорирование, изгнание ребёнка из группы, и это является сильнейшей травмой, потому что дети, особенно подростки, идентифицируют себя через принадлежность к группе. И изгнание из группы для них равносильно потере себя). Поэтому обязательно обращайте внимание, если такое происходит с вашим ребёнком. И есть психологический буллинг. Это и распускание сплетен, и тот самый троллинг, и клички, прозвища и т.д. И отдельно стоит кибербуллинг, когда всё это происходит в соцсетях.

– Там тоже группами объединяются?

– Зачастую да. Зачастую это именно одноклассники, которых, возможно, в школе пристыдили, когда увидели их активное действие по отношению к однокласснику, и тут буллинг переходит уже плавно в интернет, где в силу скрытного характера он совершенно не заметен для взрослых.

– А есть какая-то статистика, сколько детей участвовало или подвергалось буллингу в России?

– Да, в прошлом году Высшая школа экономики проводила исследование. Выяснилось, что 70% детей когда-либо участвовали в травле, и речь здесь идёт не только о жертвах, но и об агрессорах, и о наблюдателях в том числе, потому что все те, кто наблюдают, кто являются свидетелями, точно так же участвуют в травле.

– А когда станет ясно, что проблему решили или по крайней мере признали? Потому что пока и всё моё окружение, и все случаи, которые я знаю, говорят о том, что никакого буллинга не существует вообще, это слово придумано и принесено к нам с Запада, а у нас совсем другая культура, и мы можем иногда кого-то обидеть, но при чём здесь буллинг.

– У нас просто люди привыкли к насилию, нужно с этого начинать.

У нас в законе нигде не прописано, что есть травля.

Но всё идёт к тому, что скоро будет юридическое дифференцирование этого понятия, а значит, возможно, когда-нибудь примут закон об антибуллинговой безопасности.