– С вступления в силу закона об инклюзивном образовании прошло пять лет. За это время в лучшую или худшую сторону поменялось психическое здоровье особенных детей?

– Для ответа на этот вопрос нужно было бы проводить серьезное исследование – обследовать психическое здоровье особых детей пять лет назад и сравнить с тем, каким но оказывается сейчас. В моем опыте складывается так, что чем больше мы работаем, тем больше детей с особенностями приходят. Причем нарушения у них все сложнее с каждым годом.

– Где могут получить помощь родители детей с особенностями?

– Вообще любая профессиональная работа с особым ребенком должна предполагать взаимодействие специалистов со всей семьей. Иначе эффективность от этой работы будет минимальная.

Родитель должен понимать, какие задачи сейчас решает психолог на своих занятиях, что он может сделать с ребенком дома сам в продолжение.

Какие приемы и почему использует специалист.

Мы также проводили специальные групповые встречи только с родителями или организовывали индивидуальные консультации.

Также знаю центры, например, Центр лечебной педагогики (ЦЛП), в которых родителям особых детей оказывается самая разнообразная помощь – и психотерапевтическая, и творческие студии.

Или, например, театр, в котором родители готовят кукольные спектакли для своих же детей (за время, пока дети на занятиях).

– Какие есть программы исследований и улучшений имеющихся в школе учебных пособий, разработанных при помощи психологов и дефектологов?

– Здесь могу рассказать только про опыт дошкольного образовательного учреждения. Есть программы, специально предназначенные для работы с детьми с особенностями, например, для дошкольников это программа «Коррекционно-развивающее обучение и воспитание» Е.А. Стребелевой и Е.А. Екжановой.

– К сожалению, в нашем обществе лица с ОВЗ сталкиваются с неприязнью обычных людей по отношению к себе. Поможет ли совместное обучение детей понизить агрессию и жестокость общества?

– Мне кажется, нет.

Факт совместного обучения детей с особенностями и обычных детей скорее не понизит, а повысит агрессию и жестокость общества.

Помню, однажды мы попросили у воспитательницы из группы разрешение прийти к ним на час с ребенком в сопровождении специалиста и побыть во время свободной игры.

Я объясняла воспитателю, что все организую сама, буду общаться и выстраивать взаимодействие между детьми, что целый час ей не нужно будет беспокоиться о детях. Но воспитательница сказала: «Нам своей заразы хватает».

Что она имела в виду? И никакие уговоры не помогли.

Мне кажется, что без специальной работы педагога с классом, без работы с родителями обычных детей (с разъяснениями о том, почему для их детей важно присутствие в классе или группе ребенка с особенностями), без специальной подготовки самих педагогов, работающих в таких группах, без готовности всей системы – эффект будет только негативный.

– Как к Вам попадают дети с особенностями? С какими проблемами Вы работаете?

– Раньше детей направляла районная психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК), которая организовывалась в нашем же саду раз в год в апреле. Теперь запись осуществляется электронно, потом должно быть заключение ПМПК, которое рассматривает окружное управление образованием и формирует списки.

Нашу группу «Особый ребенок» посещали дети с самыми разными нарушениями: умственная отсталость (УО), аутизм, детский церебральный паралич (ДЦП), хронический пиелонефрит, дизартрия, неспецифический язвенный колит, дети после кохлеарной имплантации – в общем, с любыми нарушениями, при которых ребенок не может посещать обычную группу детского сада.

– Можете ли Вы привести какие-то примеры-кейсы про детей, они учатся с обычными детьми или на домашнем обучении? Если дома, то почему родители не отдают в обычную общеобразовательную школу/детский сад?

– За время моей работы были случаи, когда ребенок после выхода из нашей «Лекотеки» оказывался дома, потому что нарушение было довольно сильным (тяжелая умственная отсталость вследствие хромосомного нарушения).

Маме просто говорили, что даже в школу для умственно отсталых их не возьмут, так как ребенок необучаем и не говорит.

Мы предлагали отнести на комиссию записи с наших занятий, показать, как хорошо девочка понимает речь, как она учится читать, как она длительно способна сосредотачиваться, и писали рекомендации о том, как важно ей оказаться в коллективе детей.

Но комиссию было невозможно переубедить. Они провели свое обследование и сказали, что ребенку нечего делать даже в школе восьмого вида. Предлагали маме отдать ее в интернат. После этого она сама уже с ними не взаимодействовала.

Чаще всего наши выпускники попадали в специализированные школы: речевые, для детей с задержкой психического развития (ЗПР), для слабослышащих или в школы восьмого вида. Либо шли в обычную школу, когда задержка была компенсирована.

Дело в том, что найти по-настоящему инклюзивное учебное заведение – где ребенок с особенностями находится в коллективе обычных детей, и у него есть свой тьютор, и все вокруг подготовлено для присутствия такого ребенка – и среда, и отношения, и содержание - очень непросто.

В реальности чаще всего это, например, отдельная группа или несколько групп для детей с каким-либо нарушением внутри садика (если говорить о дошкольных учреждениях).

Помню историю, как в ортопедическую группу взяли ребенка с ДЦП (это же тоже нарушение опорно-двигательного аппарата). У всех остальных детей – плоскостопие. И вот получилось, что для этого ребенка с ДЦП это оказалась действительно группа с инклюзией.

Правда, там пришлось искать ходы, чтобы взять в группу тьютора. И руководство согласилось устроить маму на безвозмездных правах (сама мама это придумала и уговорила всех).

Беседовала Дарья Медведева