Недавно ушедший от нас Виктор Фёдорович Шаталов – один из символов, одно из главных имён педагогики сотрудничества. Эта педагогика не призывами, а неожиданными и сильными методическими решениями показывала учителям пути к сотрудничеству на своих уроках со всеми учениками: за счёт гарантий общей успешности ребят в изучаемом предмете.
Как научиться давать знания всем детям, без отбора, без исключения – но и без подавления, без унижения «неудачников», без ущемления чьего-либо достоинства? Именно эту проблему в 1980-е годы авторы манифеста «Педагогика сотрудничества» считали главной проблемой на пути гуманизации массовой школы. И важнейшие открытия с их точки зрения были нацелены на тот узел противоречий, который С.Л. Соловейчик обозначил тогда словами «Знание и достоинство».
Мы можем назвать большой ряд выдающихся педагогов из многих стран, создавших очень по-разному успешные модели гуманистического образования в начальных классах. Но с тех пор как общеобязательное образование перестало быть только начальным, а повсеместно стало «подростковым» и «политехническим» – в подростковой школе во всем мире на уроках естественных наук дети почти любого класса делятся на относительно успешных и явно малоуспешных; на тех, кого школьное обучение окрыляет – и тех, кого унижает или в лучшем случае оставляет ни с чем.
В.Ф. Шаталов был первым в мире человеком, который показал реальность того, что физике и математике по серьёзной школьной программе можно обучить всех детей неотобранного класса. Эта реальностьбыла рационально описана, ясно обоснована и воспроизводима другими учителями. (И не его вина, что очень мало где и сегодня способны справляться на практике с решённой им полстолетия назад задачей).
Когда вас спрашивают: «Что такое открытие в педагогике? Каким оно может быть?» – один из лучших ответов-примеров: система преподавания, предложенная В.Ф. Шаталовым.
Андрей Русаков,
директор издательства «Образовательные проекты»
Ночь. Фары одинокого автомобиля, облизывающие тревожную тьму. Справа и слева – лесополоса. Впереди – неизвестность. Позади – блокпост, на котором почему-то быстро поверили, что мы едем на линию соприкосновения в поселок Спартак, чтобы… навестить бабушку. Возможно, сработал фокус с букетом алых тюльпанов, который я держал в руках. Ни адреса, ни тем более имени мнимой родственницы, к счастью, никто из ополченцев не спросил. Отсюда до Авдеевки, которую недавно посетил президент Украины Владимир Зеленский, всего 8 километров, а позиции сторон и вовсе разделяют лишь несколько сотен метров. Водитель жмет на газ что есть мочи, но и без того покашливавший и поскрипывавший тарантас вряд ли способен на подвиг. В какой-то момент начинает казаться, что если с нами что и случится, так это потому, что мы съедем в кювет или влетим в дерево. Да и чего мой случайный попутчик в конце концов хочет? Едем себе и едем… Своей судьбы, как известно, не минуешь.
Весной почему-то особенно жаль ушедших. Вернувшись в цветущий, напряженно-торжественный Донецк, волей-неволей вглядываешься в лица. Мирная жизнь с ее будничными возможностями как-то сосуществует с вдруг обрушившейся на эту территорию и никак не заканчивающейся войной. Почему-то здесь то и дело кажется, что, обернись идущий впереди, узнаешь того, кто, как принято считать, в лучшем из миров. Но, как-то решительно обогнав идущего по тротуару, разочарованно вздыхаешь – нет, не он, какие глупости, конечно же, это не он.
Донецк – особенное место не только в связи с известными событиями последних лет, это еще и заметная точка в истории педагогики.
В 1971 году, получив письмо о необычном учителе и его разработках, сюда прибыл Симон Соловейчик.
«Сначала загадки; разгадки будут потом, – так начинался его текст, вышедший в «Комсомольской правде». – Письмо в редакцию было из Донецка. Я приехал ночью, а утром, разузнав у прохожих, как найти школу №13, без предупреждения пришел на урок к Виктору Федоровичу Шаталову, в 9‑й класс «В».
Шаталов вместе с разработанной им системой опорных сигналов, что называется, проснулся знаменитым. Уже тогда ему было 44, но впереди его ждала еще целая жизнь, наполненная взлетами и, увы, падениями, периодами внутреннего подъема, сменявшимися разочарованием и забвением.
Донецк сравнительно компактный город, всюду здесь если не близко, то как бы и недалеко. В одной из квартир четырехэтажного дома на бульваре Шевченко меня ждали. На протяжении более 60 лет здесь проживал, писал свои многочисленные книги и письма в инстанции Виктор Федорович, отсюда вновь и вновь отправлялся в поездки в попытках убедить, помочь, наконец, добиться…
Здесь же в одну из ноябрьских ночей 2020‑го в возрасте 93 лет его жизнь оборвалась. Врачи к тому моменту от него уже отказались, а сотрудники скорой помощи, приезжавшие на очередной вызов, со вздохом, мол, опять вы, заполняли необходимые в таких случаях документы и ехали дальше.
Так, наверное, всегда – все вокруг кажется каким-то чрезмерно будничным и простым. Мини-супермаркет, магазин разливных напитков, остановка общественного транспорта, аптека.
В свежеокрашенном подъезде металлические почтовые ящики, этот адрес публиковался во всесоюзных газетах, сюда писали отовсюду. Поднимаюсь на второй этаж и стучусь в одну из дверей.
Вдова Виктора Федоровича Набия, последовательница его подходов и продолжатель его дела, кажется немного настороженной. Оно и понятно – незадолго до смерти Шаталова их обманули журналисты ток-шоу одного из центральных каналов.
Разговорившись, Набия показывает коробки с архивом, которые пока не находит в себе сил разобрать. Замечаю под стулом печатную машинку, на ней, как оказалось, Виктор Федорович и набирал свои книги. Последнюю, к слову, не дописал, крупные издательства его рукописи отчего-то не интересовали, а рассылать заказчикам самиздатовские экземпляры в условиях военного времени в определенный момент стало невыгодно.
Жили скромно, пенсия уходила в основном на оплату коммунальных услуг и продукты. Спрашиваю: «А не было ли мысли не биться в вечно закрытые высокие двери как рыба об лед, а открыть что-то свое, частное?»
«Он был советским человеком, – объясняет Набия, – не имел коммерческой жилки. Хотел отдавать, а не получать. И ему было очень, буквально до слез, обидно, что не берут».
Периодически к Виктору Федоровичу наведывались предприниматели, стремившиеся купить права на его разработки, и хотя условия в реалиях существования семьи казались соблазнительными, он находил в себе силы отказываться.
На стене рядом с грамотами от главы непризнанной республики календарь, на нем тот самый знаковый снимок педагогов-новаторов, сделанный во время встречи на даче автора «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова.
Год вообще был по-своему урожайным: в «Учительской газете» опубликовали материал «Педагогика сотрудничества. Отчет о встрече учителей-экспериментаторов», во многом перевернувший профессиональное сообщество… Тогда же, в 1986‑м, состоялся ряд знаковых встреч заметных учителей в телевизионной студии «Останкино». Стартовавшая годом ранее перестройка, с одной стороны, дарила гражданам ощущение эйфории, с другой – выбивала привычную почву из-под ног. Все новое, яркое, полемическое было востребовано как никогда.
В комнате Виктора Федоровича обращаю внимание на велотренажер.
Набия отвечает на незаданный вопрос: «Да, он занимался». Показывает и деревянный стул, на котором едва ли не до последнего выполнял отжимания.
Я вглядываюсь в корешки книг, стопки пожелтевших бумаг, в карточки, приклеенные к полкам старого стеллажа…
– Хочу показать вам кое-что, – говорит Набия и демонстрирует несколько сравнительно свежих, датированных 2015 годом документов.
Оказалось, что, когда разразился военный конфликт, Виктор Федорович предпринимал попытки перебраться в Москву.
Семья в своих письмах в инстанции приводила информацию об его заслугах и планах:
«С мая 2014 г. Виктору Федоровичу неоднократно поступали предложения от бывших учеников выехать в Россию, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Но Виктор Федорович не хочет быть пенсионером, доживающим свои дни в тишине и покое. Он поддерживает себя в активной форме и надеется еще подготовить учителей по дидактической системе обучения, эффективность которой доказана временем. В связи со сложной обстановкой на юго-востоке Украины прошу рассмотреть возможность…»
Догадываетесь, что было дальше?
Обращение, направленное в Администрацию Президента РФ спустили в Минобрнауки, а оттуда в Академию повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования. В академии готовы были рассмотреть его трудоустройство, но лишь «при условии решения вопросов, связанных с проживанием Шаталова В.Ф. на территории Российской Федерации».
Параллельно Набия и Виктор Федорович, в тот период жившие под канонаду ракетно-минометных обстрелов, написали письмо в правительство Москвы с просьбой предоставить жилье и возможность трудоустройства. Профильные департаменты, опираясь на законодательство, ответили, что вакансии следует искать непосредственно в образовательных организациях и пользоваться специализированным сайтом, а что касается жилья, то, на их взгляд, «невозможно сделать однозначного вывода о возможности постановки Шаталова В.Ф. на жилищный учет или на учет нуждающихся в содействии города Москвы в приобретении жилых помещений».
Последний ответ и вовсе завершается предложением обратиться с необходимым комплектом документов в ближайший многофункциональный центр предоставления государственных услуг города Москвы…
Круг, как говорится, замкнулся.
Что дальше? Набия верит в то, что метод Шаталова все же будет востребован, что его уникальные возможности в освоении предметов и развитии, в том числе и немотивированных детей, можно интегрировать в онлайн-обучение. Новые письма и сообщения в мессенджерах дарят надежду на то, что сообщество последователей Виктора Федоровича не распадется, а может, и вновь наберет силу. Кто знает?
Когда пришла пора расставаться, я, будто опьяненный, прошелся до автобусной остановки на перекрестке бульвара Тараса Шевченко и улицы Марии Ульяновой. Мимо, поднимая пыль, проезжали автомобили.
Наконец к остановке подъехал микроавтобус. Большая табличка с надписью «Ул. Щетинина» красовалась под лобовым стеклом.
Мы двинулись дальше.
Арслан ХАСАВОВ,
главный редактор «Учительской газеты»
