Российские Edtech-компании предполагали, что карантин поможет расцвету их бизнеса, но надеждам не суждено было сбыться, написала в колонке для Billionaire’s Business School генеральный директор Edtech-акселератора Ed2 Наталья Царевская-Дякина.
Специально для «ВО» руководитель Школы инженерного мышления Анатолий Шперх написал свою колонку на эту тему.
Три месяца аврального дистанционного образования показали блеск и нищету российского EdTech'a.
Казалось бы, лучшее время для этого бизнеса придумать сложно: вынужденная самоизоляция просто бросила в объятия образовательных сервисов миллионы российских школьников.
Но дальше регистрации, как верно пишет в своей статье в Forbs Наталья Царевская, дело не пошло.
Давайте попробуем разобраться с причинами того, что произошло.
Наталья в своей статье указывает три причины:
- Неумение и нежелание пожилых учителей осваивать новые сервисы.
- Отсутствие привязки учебных блоков коммерческих программ к календарно-тематическому планированию конкретного учителя.
- Нежелание родителей проводить с детьми дни напролет.
Это все очень важные и правильные причины. Но только главные ли?
Давайте разберем их подробнее. Проще всего с первым пунктом. Сложно ли разобраться с интерфейсом Zoom? Хм, мне кажется, там вообще нет интерфейса. Разобраться с ним может ребенок (и Наталья справедливо пишет о том, что дети зачастую помогали учителям это делать). Нежелание же пользоваться Zoom'ом, как мне кажется, проистекает из совсем других причин.
Просто представьте пожилую замученную жизнью учительницу, которой нужно здесь и сейчас транслировать «в мир» своё лицо. Даже если оно трижды прекрасно, сама она об этом, скорее всего, иного мнения. И это – огромный психологический барьер. Именно в нем, на мой взгляд, основная причина непопулярности (относительной) видеоуроков. Плюс неуверенность в том, что ее уроки хороши. Ведь нас, учителей, замучили проверками. Давать видеоурок при помощи инструмента, которым ты почти не владеешь, по методике, которая только рождается здесь и сейчас, и при этом ждать в любой момент прихода в виртуальный класс «методиста» с прокурорским лицом? Нет уж. Лучше по старинке. «Параграф …надцатый, отсюда и до конца задачника».
Конечно, вы скажете, что я нагнетаю. Отнюдь. В самый разгар коронавируса мне прислала письмо замечательная учительница из нестоличного города. И рассказала о визите такого вот незваного гостя. Который даже не удосужился попросить разрешения присутствовать. На нескольких уроках. Не ставя в известность ни учителя, ни администрацию. Моя учительница – талантливый и опытный педагог. Но даже она была шокирована столь беспардонным поведением. Привыкнув, что к ним могут в любой момент прийти помощники (а методист – это именно помощник) с прокурорскими лицами, будут ли наши учителя экспериментировать и делать общедоступные уроки?
Причина номер два. «Без четкого указателя (этот урок соответствует такой-то теме из третьей четверти программы пятого класса) бесплатные предложения остались во многом невостребованными». Казалось бы, эта причина является продолжением первой. Будучи прикован цепями к утвержденному КТП, учитель словно смерти боится нарушить его, ибо в случае нарушения кара будет ужасна. Мы-то знаем, что есть режим коррекции, что КТП – не догма. Но учитель исходит из постулата «береженого Бог бережет». И, если министерство не дало санкцию, что этот модуль «соответствует такой-то теме из третьей четверти программы пятого класса», то такой материал даже не рассматривается. Это потрясающая выученная беспомощность. Особенно если учесть, что сфера учебных программ по Закону об образовании целиком и полностью относится к компетенции образовательного учреждения. Но после планов ВПР мне как-то неловко об этом даже говорить. Но причина, конечно, не в этом. Стоило бы сначала задать вопрос, а почему вообще учитель ждет, что ему скажут, что нечто «соответствует такой-то теме из третьей четверти программы пятого класса»? Не от того ли, что он не чувствует выбора, не понимает, что бывают разные программы, что внутри программы можно как угодно перераспределять модули, часы и пр.? Один учебник. Одна программа. Одно календарно-тематическое планирование, когда дети от Камчатки до Калининграда одновременно макают ручки в чернильницу, чтобы написать теорему Пифагора. Может ли в такой ситуации быть успешной деятельность EdTech-бизнеса, если его потребителем является именно учитель? Но это наша данность. Она была до коронавируса и будет с нами после. Может быть, создатели EdTech имели в виду какого-то другого учителя? Они строили свой бизнес в расчете на марсиан? Странно это.
Третья причина связана с родителями. Родители в самом деле забили тревогу. «Карантин недвусмысленно показал: до марта 2020 года многие родители вообще не представляли, что именно изучают в школе их дети». Это, пожалуй, самый значимый фактор из перечисленного применительно к EdTech. Вот только мне совершенно непонятно. Почему этот фактор записан в графу «против»? Если у родителя вдруг открылись глаза на то, что школа учит не тому, не так и не столько, разве это не главный аргумент, чтобы броситься в объятия именно EdTech'a?
Вообще, анализируя ситуацию в EdTech со стороны школы, я хочу отметить некоторую беспомощность нашего образовательного бизнеса. Причин тут множество. Попробую по пунктам.
Начну с последнего – с родителей.
Тех самых, что могли бы стать горячими проповедниками дистанта, но в итоге, увы, стали подписантами требования этот дистант запретить.
Это, на мой взгляд, совершенно потрясающая история. Потому что, на мой взгляд, EdTech тут «профукали» миллионную аудиторию потенциальных клиентов. Что было сделано бизнесом, чтобы привлечь родителей на свою территорию? Ответ – ничего. Я как родитель совершенно ничего не знаю о том, как мне может помочь образовательный бизнес. Он не пришел ко мне и не сказал: «Вот, смотри – школа этого не может, но бизнес – может. Бери и пользуйся». Это странно, но именно школы, учителя обменивались ресурсами с родителями. Я сам, когда мне стало невмоготу с дочкой-второклассницей зубрить окр. мир по учебнику, открыл ей занятия Романа Соловьева. И забыл, что у меня есть родительский долг на две недели. Потому что она слушала лекции, выполняла задания. Она прошла курс за второй класс. Сама перешла в третий, закончила четвертый. С пятым вышли трудности. Все же потребовались некие знания, которых не было, и мы на этом остановились. Что, Роман Борисович – бизнесмен? Нет, он – методист и учитель. Просто он – очень хороший учитель. Который не боится делиться своими уроками. А пришел ли ко мне EdTech?
Беда в том, что нормальный, качественный EdTech-бизнес старался развиваться в безвоздушном пространстве – его не интересовала текущая ситуация в стране, не интересовал глобальный охват учащихся.
У каждого была своя аудитория, которую он окучивал. Этой аудитории было достаточно. Редкие исключения (вроде учи.ру) входили в школу через агентов влияния – заинтересованных во внедрении учителей, которые улаживали конфликты с официальными программами самостоятельно. HTML Academy принципиально шел перпендикулярно программе обучения информатике – их эта сфера не интересовала. Если учитель и брался использовать их модули, он делал это на свой страх и риск.
Но в ситуации массированной инвазии (вторжения) цифровых технологий в школу эти компании оказались беспомощны. По разным причинам. К примеру, «онлайн-уроки» от одного из лучших в стране сервисов для начальной школы учи.ру – это такое убожество, что по сравнению с ними даже совершенно невыверенные методически уроки из РЭШ кажутся вполне пристойными (хотя en masse и они ужасны). EdTech совершенно не представлял свою целевую аудиторию и не представлял, куда двигаться. Это не диагноз. Систему характеризует не ошибка. Систему характеризует реакция на ошибку. Одно можно сказать – до конца учебного года бизнес EdTech справиться в массе не успел. При этом есть и совершенно обратные ситуации. Никому не известный до марта сервис CoreApp стремительно развернулся в сторону учителей и дал им возможность совершенно бесплатно создавать качественные, современные уроки. Посмотрите, какое разнообразие форм уроков, какая интересная у них подача! Все это не идет ни в какое сравнение с унылыми уроками РЭШ или озвученными закадровым голосом заданиями на учи.ру. И ведь это те самые учителя, которые, по версии Натальи Царевской, не могут разобраться с интерфейсом Zoom. Просто CoreApp увидел своего клиента и дал ему то, что ему надо. Насколько это оправданно с точки зрения бизнеса – вопрос. Но рынок они завоевали.
Другая причина нищеты EdTech, как ни странно, связана как раз со стремлением потакать требованиям заказчика. Как только бизнес идет на поводу у государства с его устаревшим пониманием сути образовательного процесса, получается убогая поделка. О которой забывают, как только административный ресурс перестает требовать его использования. Я в самом деле не представляю, кто в здравом уме будет пользоваться уроками H»I? Если будет выбор. Я не представляю, зачем издательство «Просвещение» анонсировало свою библиотеку PDF-версий учебников, которые и так есть у каждого ребенка, ибо обеспечение бесплатными учебниками у нас закреплено законодательно. И сколько таких грустных проектов, имеющих заказчиком того, кто не представляет, чем живет учитель, что ему на самом деле надо и как сделать так, чтобы при помощи EdTech продукта он не деградировал, а, наоборот, рос. Хитрость тут в том, что, в отличие от классического бизнеса, который удовлетворяет потребность, EdTech ее еще и формирует.
И вот эта вилка между удовлетворением потребности и ее формированием является камнем преткновения этого бизнеса. Как дать человеку то, что ему потребуется завтра, и убедить его в том, что этим нужно начинать заниматься сегодня?
В этом – весь смысл EdTech. Его Сцилла и Харибда. Которые он пока, увы, не проходит. По крайней мере применительно к школе. Ибо легко автоматизировать рутинные процессы прошлого века. Еще легче – мечтать о 2035 годе. Но говорить о сегодня, имея в виду завтра – сложно.
Еще сложнее продать этим людям решение, которое изменит их жизнь.