«Марфа – это женское русское личное имя, образованное от древнееврейского имени, означающее “госпожа”, “хозяйка”… От Марфы можно ожидать чего угодно. С детства она непредсказуема, шумна и дерзка. В школе неплохо учится. При любом удобном случае начинает доказывать свою точку зрения учителям. Она самостоятельна, редко прислушивается к мнению родителей…»
И почему, когда я выбирала имя для дочери, меня не смутило это описание? Здоровый скептицизм подсказывал, что верить в то, что имя наделяет человека определенными чертами характера, то же самое, что трактовка значений снов по соннику. Однако все сбывается.
Такая маленькая девочка (почти четыре года – время, помедленнее!), у которой мне постоянно есть чему учиться: верить в себя, замечать чудеса вокруг и искренне удивляться, радоваться без тревожных прогнозов о грядущих черных полосах. А еще четко знать свои границы и отстаивать их.
Тут нужно остановиться и честно признаться, что такой ребенок совершенно «неудобен» для взрослых.
Когда мы как родители принимали решение о выборе вектора и методов воспитания, вооружившись трудами Гиппенрейтер и Петрановской, мы очень теоретически представляли, как ведет себя ребенок, выросший с установкой, что он Личность, а не заготовка для будущего взрослого.
Одно дело – прочитать в книге про закатывание истерики чужого ребенка, и другое дело, когда твой, еще недавно мило улыбавшийся голубю, златокудрый голубоокий ангел в бежевом костюмчике лежит посреди детской площадки плашмя, предварительно выбрав лужу поглубже, и вопит.
А ты должен контейнировать его эмоции, а не тащить за шкирку подальше от осуждающих взглядов прохожих. Вести себя со своим ребенком так, как вы вели бы себя со взрослым человеком: не унижать, не оскорблять, не возвышаться. Не всегда получается, конечно. Мы не представляли, как сложно не следовать родовым сценариям воспитания – классический набор из манипуляций, запугиваний и критики.
Марфа никогда не наденет то, что ей не нравится, не будет терпеть навязчивые нежности и есть «ну хотя бы попробуй одну ложечку» то, что ей не кажется вкусным. Все врачи в нашей детской поликлинике знают, что Марфу можно осматривать только с ее разрешения (и моего безмолвного кивка в ответ на ее вопросительный взгляд, обращенный ко мне).
Недавно впервые пришли к новому остеопату. Врач старой формации, большой спец, о чем говорит много букв на табличке кабинета и много золотых перстней на смуглых пальцах, армянин, аж поперхнулся в ответ на фразу: «Маечку я снимать не разрешаю, если надо – пусть мама снимет». А я сияла от гордости, как медный пятак, весь оставшийся день и сияю каждый раз, рассказывая этот случай.
Кажется, я в своем детстве даже представить не могла, что так можно сказать взрослому. И сейчас, в ситуациях, когда я почти готова проглотить обиду или возмущение, претерпеть неудобства, я вспоминаю, чему учу свою дочь, и стараюсь соответствовать этим урокам.
«Марфа всегда уверена в своих силах. Нередко проявляет гордость и злопамятность. Повзрослев, она становится добрей, сдержанней, перестаёт вступать в спор по любому поводу. Общаться с ней становится гораздо проще». Думаете, что я скажу, что буду ждать этого мифического «взросления»? А вот и нет. Буду каждый день (с упорством, которое присуще каждой Ангелине) выкорчевывать в себе все то, обо что ранюсь в поведении своего ребенка. И любить. Просто потому что она есть, и вопреки нашим взрывным характерам и злопамятности.
Мама Марфы Ангелина Парафейникова
