В воскресенье произошло очень важное для меня лично событие. Оно – как завершение большого сложного цикла, путешествия. Эта история на самом деле намного длиннее и богаче, но пока я напишу только конец.
Уже более 26 лет моя жизнь неразрывно связана с ОРТ ( аббревиатура от Общество ремесленного труда, позже от Общество распространения труда; полное первоначальное название — Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России. Изначально филантропически-просветительская организация по распространению и поощрению среди евреев России квалифицированного профессионального и сельскохозяйственного труда; с 1921 г. — всемирная еврейская просветительская и благотворительная организация, Википедия).
1 сентября 1996 года родители привели меня в 8-й класс школы ОРТ в Москве. С июля 2018 года я руковожу работой ОРТ в России.
ОРТ был создан в Санкт-Петербурге в 1880 году и работал в СССР до 1938 года, когда фактический директор организации Яков Савельевич Цегельницкий был арестован НКВД по ложному обвинению в шпионаже и руководстве «террористической сионистской группой».
К 2018 году единственное, что мы знали о судьбе Цегельницкого после ареста, это информация из ответа архива на запрос моих коллег из питерского ОРТа, что Яков Савельевич был осуждён и умер в Унжлаге, потом реабилитирован.
Я посчитал важным узнать, что случилось с директором ОРТа и восстановить память о нем. В 2018–2019 годах мне удалось полностью прочитать архивно-следственное дело Цегельницкого, подробно узнать, как проходил процесс расправы над ним. В том числе удалось найти адрес, где он проживал, когда 10 апреля 1938 года его арестовали, опечатав комнату и обязав оставшуюся в квартире жену, Басю Марковну Цегельницкую, сохранить арестованный рояль – под роспись.
В январе 2019 года я подал заявку на установку мемориального знака «Последний адрес» на доме по адресу: Страстной бульвар, 13А, откуда Якова Савельевича увели навсегда.
Несколько дней назад команда проекта сообщила, что жители дома согласовали установку таблички. А 19 февраля мы прикрутили мемориальный знак «Последний адрес» у первого подъезда дома.
Я прочитал дело Цегельницкого целиком – более 200 листов. Рукописные собственноручные показания, настоящие и ложные протоколы допросов, справки, выписки и квитанции. Я знаю, что Якова Савельевича трижды били в Лефортовской тюрьме. Я знаю, что первый допрос в этой тюрьме начался ночью и длился более 15 часов. Я знаю, что в своих показаниях он не назвал ни одной фамилии живых или живущих в СССР людей. Я знаю, что Цегельницкий взял с собой в тюрьму четыре галстука, подтяжки, щетку для одежды и круглую резиновую печать. Я знаю, что Бася Марковна получила справку о реабилитации в 1957 году на личной встрече в КГБ, когда ее мужа уже не было в живых 15 лет. Я знаю, что детей у них не было.
Главное, что я знаю, что Яков Савельевич был убит только за то, что 24 года помогал сотням тысяч людей на должности руководителя ОРТ в СССР. И я понимаю, что мы с ним коллеги и делаем одно и то же.
Могилы у Цегельницкого нет. Родственников я не нашёл. Теперь есть память, которую мы в воскресенье прикрутили на четыре шурупа к стене дома, и есть память в наших сердцах. И был прочитан Кадиш, поминальная молитва, которую принято читать в память ушедших евреев и которую не читали в память Якова Савельевича раньше.
…О, дай мне Бог конец такой,
Всю боль испив до дна,
В свой смертный миг махнуть рукой
Глядящим из окна!
