Евгений Бунимович с интересом следит за работой съездов преподавателей и учителей математики, и это не случайно. Он выпускник мехмата МГУ им. М. В. Ломоносова, учитель математики с более чем 30-летним стажем, заслуженный учитель России, главный редактор научно-методических журналов «Математика в школе», «Математика для школьников», автор школьных учебников, задачников и методических пособий по математике.

В настоящее время Евгений Абрамович – депутат Московской городской думы YII cозыва от фракции «Яблоко», председатель комиссии по образованию. В своем интервью «Вестям образования» он делится впечатлениями о съезде и своими мыслями о совершенствовании школьного курса «царицы наук».

.– Евгений Абрамович, насколько Вам близка идея обновления концепции математического образования, высказанная Виктором Садовничим?

– Концепции как таковой ещё нет, её только собираются разрабатывать.

Меня радует, что это заставит активней думать о путях развития математического образования. Я помню, как разрабатывалась ныне действующая концепция, я тогда принимал участие в этих обсуждениях и в подготовке материалов, она действует уже почти 10 лет. И прежде чем перейти к новой, давайте сначала проведем анализ того, что в старой было хорошо, что плохо, что получилось, что не получилось. Заметьте, даже вопрос такой не стоит.

– Может, это пока такой замысел, а потом он будет каким-то образом развиваться?

– Возможно. Но мой многолетний опыт показывает, что ни о каких наших концепциях, экспериментах, программах в области образования никогда нет реального отчёта о результатах.

Вот, например, более локальный вопрос о том, как прошла в Москве введенная в прошлом году в школах специальная подготовка к ЕГЭ. Сама необходимость спецподготовки к государственной итоговой аттестации мне не очень нравится, но это уже вопрос не к московской системе образования, а к самой ГИА, к которой специально готовятся во всех школах страны. И всё же: прошёл год этого эксперимента. Какие результаты – в процентах, документах, расчётах? Какова удовлетворенность детей, родителей, учителей? Очень важно, чтобы подобные отчеты о результатах стали нормой. Предполагаем посвятить этому специальное заседание нашей комиссии в Мосгордуме. И точно так же – о том, как работала концепция математического образования все это время, мне тоже хотелось бы видеть обсуждение, доклад.

В концепции 2013 года справедливо говорилось о многих проблемах математического образования: о снижении интереса и мотивации, недостаточной вариативности содержания, разрыве между школой и университетом, кадровом дефиците, о проблемах информатизации – и о возможных путях решения этих проблем. Что получилось? Что не удалось?

– А что, Вы считаете, нужно поменять в математическом образовании?

– У меня в школе был коллега, известный в Москве учитель истории, который мне всегда философски говорил: «Вот вам, математикам, хорошо, у вас синус квадрат плюс косинус квадрат всегда равен единице. А у нас каждый год всё меняется». И сейчас то же самое, как известно, с историей. Но сейчас и в школьной математике, к изумлению сторонних наблюдателей, происходят изменения.

Обратите внимание: практически все докладчики на пленарном заседании съезда учителей математики говорили о теории вероятностей и статистике, анализе данных – эта новая линия, которую относительно недавно ввели в школьную программу по математике, а еще говорили об информатизации и прочих новациях.

Когда четверть века назад мы готовили новую линию учебников по математике вместе с Г.В.Дорофеевым, И.Ф.Шарыгиным, С.Б.Суворовой, и я писал там главы, в том числе посвященные теории вероятностей и статистике, эта линия начала изучаться в обычной школе впервые и только в экспериментальном формате, потом она появилась в учебниках других авторов. Это постепенно входило в школы на фоне естественного сопротивления учителей, если сказать честно, потому что учителя вообще не очень хотят осваивать что-то новое, инерция в школе большая. Ведь это не просто новые темы, их и по-другому надо преподавать, а это непросто. Но постепенно вероятностно-статистическая тема вошла в стандарты, в ГИА. Вначале сомневались, а теперь уже большинство воспринимают как данность. Но надо двигаться дальше, установить междисциплинарные связи – с биологией, с физикой, экономикой, где на уроках тоже обсуждаются вероятностно-статистические законы. А еще надо подумать, как связать этот раздел школьной программы с вузовской. Пока ничего этого нет, и в докладах я об этой проблеме не услышал.

– У нас в обществе бытует стереотип о лучшем в мире советском образовании. Можно ли сказать, что программа по математике в советской школе была сложнее, чем в нынешней?

– На бумаге – да, сложнее, в реальности – трудно сказать, ведь никакой реальной статистики результатов не было. Двоечников не было не потому, что все осваивали достаточно сложную программу, а потому что был реальный запрет ставить двойки в четвертях и на экзаменах, «три пишем, два в уме», как шутили учителя. Так во многом и сейчас, кстати. Содержание действительно меняется. Меньше тригонометрии, меньше логарифмов, поскольку меньше их применения на практике в эпоху калькуляторов и компьютеров. Хорошо помню момент, когда большую логарифмическую линейку, использовавшуюся в качестве наглядного пособия на уроке, я торжественно засунул за шкаф. Зато появились новые темы, о которых я уже говорил: теория вероятностей, статистика, логика, наглядная геометрия, прикладные задачи, связанные с экономикой, с финансовой грамотностью и так далее.

Есть проблемы с геометрией, и это наша боль, потому что предмет сложный, а для чего он нужен, не все учителя могут объяснить.

На самом деле геометрия с ее стройной логической системой – «экологически чистая наука», как говорил упомянутый выше Игорь Шарыгин, ее красоту и логику в образовании ничем не заменить.

– Ректор МГУ Виктор Садовничий и на этот раз выступил против ЕГЭ, отметив, что в университете ведется разработка некой альтернативной системы. Стоит ли возвращаться к традиционным экзаменам?

– Возвращаться назад? Все, кто еще помнит эпоху школьных выпускных и вузовских вступительных, помнит систему тотального списывания и фальсификаций, присутствовала и немалая коррупционная составляющая при поступлении в вузы. То есть мы учили детей вранью, фальсификациям. коррупции. Хорошо помню, как учителя переписывали медальные работы, как подсказывали на экзаменах. Я уж не говорю о том, что сначала дети сдавали выпускные экзамены в школе, причем почти по всем предметам, а через пару недель – те же предметы при поступлении в вузы. Но это напоминает двойное налогообложение, которое законом запрещено. Да и преступников за одно и то же преступление два раза не судят. Причина в том, что вузовские преподаватели справедливо не доверяли результатам школьных экзаменов, зная, как все это происходило. При всех своих недочетах система ЕГЭ этот вопрос решила.

Кстати, на первых экспериментальных экзаменах ОГЭ и ЕГЭ по математике был большой процент двоечников, поэтому «приняли меры»: теперь многие задания ЕГЭ по базовой математике 11 класса хорошо, если дотягивают до уровня 8 класса. Это признание того, что качество общего математического образования у нас очень невысокое, а двойки ставить все так же боимся. Отсюда – простые задания и низкие минимальные пороги.

Но, несмотря на мои собственные претензии к ГИА, не могу не признать, что жесткая критика на уровне государства и общества способствовала тому, что многое в этой сфере удалось улучшить. Это признает и Садовничий, хотя он и остается противником ЕГЭ.

Например, качество контрольно-измерительных материалов повысилось. Появился банк задач по математике как ориентир для детей и учителей. ЕГЭ по этому предмету разделили на базовый и профильный уровни. Мы всего этого долго добивались. Независимость экзамена необходима, она есть практически во всех странах – и на Востоке, и на Западе, а вот адекватные формы экзамена можно и нужно искать, нынешний формат ЕГЭ совсем не оптимален. Я уже давно слышу об альтернативной системе, правда, ни разу не встречал конкретных предложений.

– Количество детей, сдающих профильную математику, постепенно сокращается – с 58% от общей когорты выпускников 11-х классов в 2021 году до 45% в нынешнем. Сдающих ЕГЭ по физике на порядок меньше, но за тот же период их количество также уменьшилось – с 19% в 2021 году до 14% в 2023-м. Как Вы оцениваете это явление?

– Меня это тревожит. Я член комиссии ФИРО, которая оценивает будущие задания по ОГЭ и ЕГЭ, и могу с уверенностью сказать, что задания по профильной математике не становятся сложнее, хотя мы стараемся, чтобы КИМы не дублировали демоверсии, чтобы дети хоть немного учились думать, а не решать по образцу.

С физикой вообще катастрофа – ее сдает так мало выпускников, что профильные вузы стали принимать по результатам профильной математики и на выбор – информатика или физика.

Когда спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что для решения проблемы надо сделать физику обязательным экзаменом, я очень удивился. Таким способом мы ничего не добьемся. Сделать предмет привлекательным и перспективным для ученика – вот путь решения, а не обязаловка.

Вообще, прежде всего сам учитель должен быть увлечен, чтобы передать свой интерес детям, атмосфера урока важна. Хорошо подготовить к ОГЭ или к ВПР можно известными способами – натаскиванием, запугиванием, всеми авторитарными методами, но, кроме ненависти к предмету, мы этим ничего другого не добьемся. А можно так построить преподавание, чтоб было интересно, увлекательно, и кто-то будет изучать математику как сопутствующую дисциплину (необходимую в будущем для получения медицинской или экономической профессии), кто-то – для серьезной научной карьеры, а кто-то – просто как часть общего образования.

– Какие выступления на съезде Вам особенно запомнились?

– Мне понравилось выступление моего приятеля еще со времен учебы во Второй московской физматшколе, председателя Федерального учебно-методического объединения (ФУМО) по математике, профессора МГУ Александра Булинского – он говорил ярко, полемично, аргументированно. Не со всеми его тезисами я согласен, но поддерживаю его критику учебных планов, наукообразия методических материалов, множества бумаг, составления которых требуют от учителей.

Хорошо, что человек, который занимает такой официальный пост, понимает, что всё-таки ставка должна быть сделана не на сочинение наукообразных методик, а на учителя.

Мы, к сожалению, вышли из международных исследований, а они четко показывали, что наиболее эффективны инвестиции не в образовательные программы, а в учителя.

В Финляндии, которая долгие годы держала и держит европейское лидерство в общем образовании, сделали ставку именно на учителя, а те страны, которые больше вложили денег не в учителя, а в программы модернизации, в оборудование, во всё остальное, получили меньше эффекта. Первому канцлеру Германии Бисмарку приписывают такое высказывание: «С плохими законами и хорошими чиновниками можно править страной. Но если чиновники плохи, не помогут и самые лучшие законы».

Перефразируя, могу констатировать: даже с плохими программами, но с хорошими учителями можно совершенствовать образование, но если учителя плохи, то и самые хорошие программы не дадут результата. Поэтому финансовые, организационные, методические вложения в учителя – это самая главная задача, о чем говорили многие выступающие на съезде и с чем я полностью согласен.

Но огорчило то, что речь шла в основном о топовых математических школах, о самых сильных факультетах – мехмат и ВМК МГУ, физтех и т.п., об олимпиадах – все это мы как раз лучше знаем и умеем делать, но практически никто не говорил о том, сколько у нас детей с проблемами здоровья, с девиантным поведением, как с ними работать, как много ребят с трудностями изучения математики. В Ассоциацию преподавателей математики входят в основном представители ведущих вузов, специализированных математических школ и классов, но, к сожалению, в ней куда меньше педагогов из массовых школ.

Директор московского лицея «Вторая школа» имени В.Ф.Овчинникова Михаил Случ поставил в своем выступлении проблему мотивации детей с младшего школьного возраста, но и тут прежде всего шла речь о дальнейшей подготовке к поступлению в профильные математические классы, к олимпиадам, и все это вместе – спорт высоких достижений, в котором Россия пока конкурентоспособна.

Но, кроме этого, есть еще то самое общее образование, задача которого – привить если не любовь к математике, то хотя бы уважение и понимание, насколько это важно. Математические знания – это неотъемлемая часть культуры. Математика – это универсальный язык цифрового века, предмет, который учит чистой красоте, логике, доказательности, а не мифам и голословным утверждениям.

Это пригодится многим, и в жизни, и даже в самых гуманитарных профессиях. Например, в юридических. В сложной житейской ситуации, где много неопределенностей, разных вариантов, необходимо понимание логических связей, доказательности, умение сделать наиболее обоснованный выбор. Как тут без понимания основ логики, теории вероятностей и статистики, о которых мы уже говорили.

– Кроме того, что Вы автор учебников и пособий по математике, вы лауреат Премии города Москвы в области литературы и искусства, Вы пишете стихи. Одно из них, шуточное, называется «Стихи учителя математики, написанные во время проведения контрольных работ», и там такие слова: «Стихотворения у меня короткие, ибо редкая контрольная работа длится дольше 45 минут. Я не поэт, может, этим и интересен». Вопрос простой и закономерный: как удается сочетать музыку цифр с музыкой стиха?

– В моем восприятии математика – самая что ни на есть гуманитарная наука, построенная на гармонии, красоте, на игре ума и воображения. Так что не вижу здесь противоречий. Проблема в том, чтобы красоту и гармонию математики смогли ощутить наши ученики…