Если в ваших планах жить (а это – неплохие планы), то вы стремитесь придержать молодость внутри. Порой невольно – не молодясь специально. Нормальное состояние человека. У Бертрана Рассела глаза горели в 95, и на их свет слеталась жизнь.
Но «молодость внутри» – двухконечная, обоюдоострая палка. Надо быть готовым к тому, что с возрастом может возникнуть вопрос: что я, такой молодой и красивый, на себе ношу? Замученного, запущенного, толстого мужика? Ладно бы это – мужика можно отправить на фитнесс, к стилисту, просто дать ему перевести дух.
«Молодость души» – это постоянная провокация внутри. И ей наплевать, каких мужиков ты таскаешь на себе, как раненых, переводишь через улицу и т.п. Ты не знаешь, чего от себя ожидать. И проявляется это ближе к 60, в 20 – ты точно решил, чего хочешь, каким будешь. А тут еще незадача – к 60 ты начинаешь кое-что смыслить, кое-что понимать в том, в чем в 20 чувствовал себя непревзойденным. Приходит осознание, что поскромничал в молодости, записав за собой завоевание мира. Миров ведь намного больше, и не все надо брать приступом. Некоторые сами к тебе выстроились в запись на очередь… И ты отпускаешь бородку, за которую еще тогда поймал бога, только-только отпустив ручку взрослого. А ведь она-то и держала…
И ты можешь сказать себе нечто вроде того, о чем написал японский художник Кацусика Хокусай:
«К возрасту 50 лет я опубликовал бесчисленное количество рисунков, но все, что я сделал до 70 лет, не стоит считать. Только в возрасте 73 лет я понял приблизительно строение истинной природы, животных, трав, птиц, рыб и насекомых. Следовательно, к 80 годам я достигну еще больших успехов; в 90 лет я проникну в тайны вещей, к 100 годам я сделаюсь прямо чудом, а когда мне будет 110 лет, то у меня каждая точка, каждая линия – все будет живым».
И наброски к своим «36 видам Фудзи» взялся делать почти в 70 лет. На самом деле их 46, если считать 10 дополнительных экзерсисов. А планировалось и вовсе 100. Хокусай говорил и о том, что с возрастом его рука крепнет.
Наползающая старость бездушна. Она прет на тебя вагоном новых идей, замыслов и планов. Среди них встречаются до неприличия дерзкие, наглые, молодые мечты. У тебя отрастают настоящие зубы, появляется кураж хозяина свобод, в которые юность только поигрывает под присмотром беззубого старичка. И этого старичка ты видишь, озираясь на сделанное.
Повторюсь, самое отвратительное – то, что ты уже примерно понимаешь, «как все это можно устроить», как воплотить в жизнь, которую незаметно сожрал беззубый старик из прожитого.
Иначе, старость – это главный вызов, жизненная проверка, тест на незряшность. Решающее сражение за себя. Бой с экстремальным упоением.
Неминуемый физический исход к старости самой по себе прямого отношения не имеет. Пора «отвязать» старость от умирания, смерти (о ней, к слову, следует начинать думать гораздо раньше) – не только в мыслях, но и на «практике жизни», как это делают в странах, где граждане живут, а не выживают и «доживают».
Поэтому стоит побороться с беззубым стариком. Хотя бы на территории собственной личности. Чтобы он еще и твою старость на десерт, окуная в жидкий чаек, не употребил.
Один из моих жизненных девизов (как если бы они у меня были), с которым я бы предпочел и откланяться:
Наступает самое интересное.
Сколько продлится и чем завершится – спрашивайте у двадцатилетних, они все знают…
Для начала – отпустите бородку.
