В этот день вспоминают тех учителей, которые научили хорошему.

Я тоже невольно стал думать о папе с мамой – директор моей школы и классная руководительница, они же учителя истории и литературы. Они были лучшими учителями в школе, а папа, как я теперь понимаю, – уникальным директором, с 1950 по 1991 год внедрявшим в маленькой украинской сельской школе систему развивающего обучения Занкова и методику Эрдниева. А в управлении он применял идеи Ю. Бабанского об оптимизации.

Потом была школа в соседнем районе, где я работал учителем до армии, а после армии – физфак ленинского педа, на котором студенты влияли друг на друга иногда сильнее преподавателей. Московская школа № 31, в которой я сейчас председатель управляющего совета, с уникальным директором – В.А. Степановой, а затем – «Учительская газета», где я осваивал уже другую профессию, учась у других учителей – Владимира Матвеева, Симона Соловейчика.

Что делать – «обычай деспот средь людей». В день учителя думаешь об учителях, ничего тут нет зазорного, наоборот – необходимо отдать дань уважения.

Но постепенно я стал вспоминать тех, кого даже не знаю по имени, но научивших меня не добру или мастерству, а совсем другим качествам: сопротивлению насилию, чаще всего психологическому, равнодушию к клевете.

Эти «учителя» – те, кто писал и пишет доносы, абсурдные и нелепые, из-за которых приходилось и приходится до сих пор доказывать, что ты не верблюд. Помню в 87-м году нас с В. Матвеевым, главным редактором «Учительской газеты» вызвали в отдел школ ЦК КПСС и строго спросили: «Это что такое? Что вы там в Харькове устроили балаган?».

Клуб «Эврика» проводил сборы творческих учителей по всей стране, и в Харькове были «Дни творческих уроков». Кто-то написал донос, что Адамский и «Учительская газета» посадили на сцену 28 евреев и одного калмыка и рассказывали как нужно развалить советскую школу. Про калмыка – правда, это сын великого Пюрвя Мучкаевича Эрдниева – Батыр. Про национальность остальных я даже не догадывался, ну а про развал советской школы… Я, честно говоря растерялся, но Владимир Федорович, человек уже опытный в разоблачении наветов, стал методично объяснять, что это творческие учителя, ученые, что они воплощают в жизнь решения партии о реформе школы, что он как коммунист и главный редактор несет полную ответственность...

И потом они с Симоном Львовичем долго объясняли мне, что если ты высунулся, шагнул хоть на полшага вперед из строя, из колеи, решил идти своей дорогой – не жди только благодарности. Всегда будут те, у кого твои дела не помещаются в их «картинку мира», и желание уничтожить тебя становится манией. А если ты еще и публичный деятель, да еще пишущий, выступающий, спорящий, выводящий из равновесия и вступающий в противоречия с укоренившимися представлениями – жди массированной атаки.

А Симон Львович сказал: «Запомни, пока участвовать в "Эврике" рискованно, даже небезопасно, "Эврика" будет жить. Как только это станет приносить карьерную выгоду – "Эврика" умрет». А на прошлой неделе получаю письмо: «общаться с Вами – небезопасное удовольствие! и своей небезопасностью оно еще интереснее».

Преподавателя педвуза пожурили за участие в дискуссии в «Эврике».

При этом часть моих «учителей» вполне искренние и даже неглупые люди, которых сильно раздражает другая система координат.

Повторю: я не знаю имен этих «учителей», рассылавших письма по школам и посылавших «сигналы» в организации, а потом и в интернете писавших и пишущих небылицы и откровенное вранье про «Эврику», про меня.

Никогда не отвечал и не буду, но хочу сказать им «спасибо». За то, что научили не сворачивать с пути, отличать действительную проблематику от защитной реакции фанатиков и энтузиастов застоя.

…Папа рассказывал, что в начале войны его одногодки (он был 1922 года), после коротких курсов становились на место убитых лейтенантов и потом в боях быстро научались воевать и командовать, потому что «учителя были хорошие». Он имел в виду противника.

И когда я вижу, как моих друзей подвергают зубодробительной критике, уничтожают подтасовками и клеветой, приписывают им несусветные грехи и даже преступления, я говорю: «Скажем спасибо этим «учителям», они делают нас сильнее и убежденнее в нашей правоте».

…На Кавказе я слышал историю про поэта Кайсына Кулиева. Во время застолья подняли тост за женщин, с обычной приговоркой «мужчины пьют стоя!». Кайсын посмотрел на вставших и сказал: «Какое самомнение!».

Вот я иногда слушаю как люди говорят «мы учителя!», «нас учителей!», и честное слово, хочется так же сказать: «Какое самомнение!».

Но что делать, мы в одном круге, ни у кого же не написано на лице, какого сорта он учитель...

Удачи и сил, терпения и веры.

Ваш АИ.