– Владимир Самуилович, министр образования Ольга Васильева надеется вернуть в школы психологов, которых при «оптимизации школ» «за ненадобностью» сократили. А не так давно СМИ распространили заявление члена Совета Федерации Елены Мизулиной о том, что «продвижение психологизации всех школ, чтобы в каждой школе был психолог, – не есть хорошо». Сенатор считает, что психолог будет «обрабатывать» ученика, записывать его данные, родители не будут знать, что он там записал насчет психотипа ребенка, взаимоотношений в семье. А все это еще и собирается в единую базу – «Контингент». Кто прав?
– В этом споре я на стороне министра образования Ольги Васильевой. Безусловно, психолог в школе сегодня не просто нужен, а необходим. Он нужен и для оказания помощи ребенку в решении его конкретных жизненных проблем, и для развития мотивации к учебе, и для преодоления отставаний в развитии у значительного числа современных детей. Его роль неоценима в коррекции проблем, связанных с социализацией ребенка, с построением отношений в школьном коллективе. Трудности, порождаемые новой экономической и социокультурной ситуацией, новыми информационными технологиями, также могут быть успешно разрешены только при активном участии психолога. Конечно, если это хорошо подготовленный специалист, владеющий психологическими методами коррекции и помощи. Если мы говорим о школьном психологе, то я добавил бы огромный круг проблем, касающихся психологической помощи учителю (здесь и проблемы эмоционального выгорания, стрессов, отношений в коллективе, отношения с детьми и родителями и пр.).
– Доводы Елены Мизулиной у вас не вызвали сомнения?
– Взгляд на психолога как на человека, который может навредить ребенку, для меня абсолютно неприемлем. Мы же доверяем врачам и другим профессионалам, у которых есть своя профессиональная этика? Вот и школа – это тоже институт, основанный на доверии. Если мы хотим вывести образование на качественно новый уровень, то включение многих специалистов (не только психологов) просто необходимо. В школе должен быть и психолог, и социальный работник, и врач… Современное образование – это наукоемкий и культуроемкий процесс.
– Что нужно изменить в подготовке школьных психологов?
– Немного истории. Массовый выпуск профессиональных психологов начался в 60-х годах прошлого столетия. МГУ и Ленинградский госуниверситет были пионерами в этом направлении подготовки. Период активного становления профессии школьного психолога пришелся на 90-е годы. Сегодня здесь действительно много проблем.
Прежде всего это организационные трудности. Дело в том, что один психолог в школе вне профессиональной среды – это не воин, он теряет быстро свою квалификацию. Формально он подчиняется директору школы, но ему просто необходимо профессиональное общение, чтобы он держался на уровне. Он нуждается в постоянном повышении квалификации, в освоении новых методик и в консультациях других специалистов. Я полагаю, что здесь возможны различные варианты. Так, возможно создание службы психологов (психологические центры), которая будет обслуживать сразу несколько школ. На базе больших школ могут быть созданы свои психологические отделы. Сегодня такой опыт уже есть. И я с оптимизмом смотрю на дальнейшее развитие психологической службы в школе.
Другое дело, что управленческие решения сегодня какие-то корявые и порой непродуманные. Явно неудовлетворительны нормативные документы, которые регулируют статус и деятельность школьного психолога. Сократить психологов в школе легко, а как потом воссоздать эту службу?
– Я часто задумываюсь над вопросом: почему у нас к психологам население обращается не так часто, как за рубежом?
– Исторически так сложилось. Постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» от 1936 года фактически ликвидировало педологию как науку. А она была тем направлением в педагогике, которое ставило своей целью объединить подходы различных наук (медицины, биологии, психологии, социологии и пр.) в развитии ребенка. Психология была объявлена «лженаукой» и не развивалась в нашей стране долгие годы. И мы отстали от всех развитых стран в области практической психологии. Причем не по уровню и качеству исследований, а именно в практическом применении, и в частности в подготовке школьных психологов. Но могу вам точно сказать, что отечественная психология не на периферии мировой науки.
– Вы много лет проводите исследования школьников. Что изменилось за последние 20 лет?
– Очень многое изменилось. Дети сегодня играют меньше, что приводит к деформации многих психических процессов: произвольности, мотивационной сферы, мышления. Эти моменты должны сформироваться еще до школы, но зачастую этого не происходит, и незаметно меняются сами нормы развития. Все это приводит к тому, что в начальной школе ребенку неинтересно учиться.
А в подростковом возрасте проблемы усиливаются. Мы живем в крайне агрессивной среде, и подростки постоянно наблюдают проявления агрессии в средствах массовой информации и в повседневной жизни. Жестокость становится нормой. Изменилась и информационная среда: дети все больше уходят в виртуальное пространство, сетевое общение вытесняет реальное. Усиливается социальное неравенство не только во взрослом, но и в детском мире. Одним словом – огромное количество проблем в нашей жизни влияет на ситуацию с детьми. Исследование ВЦИОМа показывает, что взрослое население в большинстве своем поддерживает появление психологов в школе. Для меня этот результат вполне понятен. Это факт нашей жизни.
