Как будущий академик читал стихи Есенина

Академик РАО, директор ФИРО Александр Асмолов в детстве хорошо учился и увлекался поэзией. Но один раз любовь к стихам сыграла с ним довольно злую шутку.

История эта произошла, когда я учился в 5-м классе. У нас была замечательная учительница литературы, которая на одном из уроков расспрашивала детей, кто что читал, какие писатели и поэты нам известны. В том числе она обратилась к нашему классу с вопросом: «Ребята, вы знаете русского поэта Есенина?».

Александр Асмолов в детстве

По неизвестным мне причинам никто в классе не поднял руку. А мне Есенин очень нравился, и часто мой старший брат читал мне его стихи. Я сказал, что знаю некоторые стихи Есенина.

Она попросила меня прочитать.

Я вышел к доске и, глядя на учительницу, произнес такие строки:

Мне сказали, что Саади

Целовал лишь только в грудь.

Погоди же Бога ради,

Научусь когда-нибудь.

После этого моих родителей вызвали в школу.

Шалопай на сцене

Доцент Школы филологии ВШЭ Михаил Павловец в детстве любил выступать на сцене. Один раз с ним произошла забавная история. Ему пришлось буквально прорываться на сцену, чтобы сыграть свою роль.

Детство мое прошло в подмосковном военном городке, но учился я не в школе городка, а ходил за несколько километров (когда не ходил автобус) в школу села Большие Вяземы – и общеобразовательную, и музыкальную.

Музыкальная школа располагалась в бывшем имении князей Голицыных (сейчас там музей) и славилась своими традициями: преподавать в нее ездили даже педагоги из Москвы.

С одним из них – руководителем нашего хора О.Л. Косибород – я потом встретился через 20 лет в качестве уже коллеги в одном из педвузов столицы и был ею сразу опознан и нежно обнят. Она же мне напомнила историю, о которой я к тому моменту начисто забыл.

Михаил Павловец, 8 лет. «Солдаты хотят сфотографировать, а я сопротивляюсь… Но вообще мы были большими друзьями: они любили, когда я приходил в часть».

Дело в том, что я обладал невысоким ростом, но зато высоким и очень звонким голосом, а также бойким характером, и не только был солистом в хоре, но и часто привлекался в качестве участника разного рода концертов и постановок.

Однажды мне было поручено сыграть роль в представлении «Посвящение в юные музыканты». По сценарию я должен был сидеть в зале, смотреть начало представления, потом вскочить, заявить на весь зал, что все это неимоверно скучно, и полезть на сцену, где со мною и должны были произойти разные чудесные превращения.

Вот сижу я в зале, жду заветного момента выхода на сцену. Момент наступает.

Я вскакиваю, говорю необходимые слова, как вдруг кто-то крепко хватает меня за руки и усаживает на стул, грозно шипя: «Тихо ты! Представление идет!».

Оказывается, бабушка одного из моих товарищей решила проявить бдительность. Завязалась потасовка, я вырывался и лез на сцену, меня с нее стаскивали и усаживали обратно в кресло...

В общем, молодость победила, растрепанный и красный я выскочил на сцену и отыграл свою роль. Бдительная бабушка потом подходила ко мне и долго извинялась.

Но оказалось, что если меня она приняла за обычного шалопая, то ее как раз все приняли за участницу представления.

Ей говорили комплименты, как мы здорово все с ней разыграли: никто сначала не понял, что так задумано по сценарию!

Волшебная сила искусства: за него часто принимают то, что им не является, и наоборот, жизнь часто оказывается лишь статистом в его представлениях.

Сталкер

Владимир Погодин, учитель информатики московской школы № 1535, в детстве тайно лазил по вентиляционным трубам в подвале и умудрялся даже водить туда других ребят на экскурсии.

В моей школе, как и в любой другой, был подвал. И, как обычно, это была территория, постоянно закрытая для учеников, и оттого волшебно притягательная. Классе в пятом я услышал о том, что существует секретный лаз с улицы в школьные подвалы через систему вентиляции. Потом мне его даже показали.

В первый раз было очень страшно, но я превозмог себя, пролез сквозь казавшиеся тогда огромными вентиляционные трубы, протиснулся мимо гигантских остановленных в незапамятные времена вентиляторов и попал в подвал, внутренние помещения которого сообщались друг с другом. Вдоволь нагулявшись, я понял, что не хватает компании.

Тогда я начал водить туда экскурсии, по одному человеку.

Почувствовать себя сталкером на нехоженых пространствах школьных подвалов было незабываемо.

Учитывая, что там хранилось столько всего интересного: от сломанных парт Эрисмана до заполненных десятилетия назад служебных бумаг.

Да-да, никакой пожарной безопасности, а мы ещё пользовались спичками для того, чтобы найти выключатель.

Через какое-то время мы обнаружили незакрытый проход в школу и гуляли по пустому зданию, замирая от каждого постороннего шума.

Но как все хорошее, этот квест тоже закончился.

Кого-то из экскурсантов разоблачили взрослые, он во всем сознался и меня даже вызывали к директору как идейного вдохновителя. Как сейчас помню его взрослое недоумение – как же так, Володя, примерный ученик, отличник и вдруг такое.

Секретный лаз, конечно, заварили. А воспоминания и нежное отношение к подвалам остались. Правда, с тех пор подвалы я посещал, только имея на это право в качестве школьного руководителя. Но это уже совсем другая история.

Потерянные башмаки

Вера Бедерханова, профессор, доктор педагогических наук Кубанского государственного университета, в детстве даже не думала, что с детскими лагерями будет связана вся ее жизнь.

Закончила я первый класс и послали меня в пионерский лагерь «Нефтяник» в Анапе.

Вера Бедерханова, 8 лет.

На фотографии мне восемь лет, я с дурацкими веточками и идиотским выражением лица. И не случайно без обуви: башмаки я потеряла сразу же. А потом потеряла и все остальное. Домой я привезла рюкзачок, наполненный камешками и ракушками,собранными на берегу моря.

В детский сад я не ходила, так что лагерь для меня оказался школой мужества. Кто бы мог подумать, что я детскому лагерю будет посвящена моя экспериментальная работа по обучению вожатых в «Орленке», организации лагерных сборов и пр.

Зеркальный рулевой

Воспоминания о детстве у всех разные. Но, так или иначе, связаны с каким-то ярким событием – радостным или принесшим, наоборот, разочарование. Своими воспоминаниями о детстве делится с «Вестями образования» ведущий эксперт Института образования НИУ ВШЭ Сергей Заир-Бек. В его детстве особое место занял летний лагерь.

Мое детство было разнообразным. Например, всю начальную школу я жил в лагере пионерского и комсомольского актива «Зеркальный» в Ленинградской области, где работали мои родители. Это был суперлагерь по тем временам, такой северный «Орленок». Кстати, и вожатые там многие были те, кто прошел орлятскую школу.

Отец в летний период работал воспитателем на отряде юнг. Юнги – те, кто занимался во Дворце пионеров имени А.А. Жданова в соответствующей секции. Руководил юнгами Владимир Александрович Стасилойц. Чудесный был человек. Строгий – я его побаивался – но в душе очень добрый.

И была у него одна страсть – яхта. Юнги ходили на шлюпках.

Мне было 6-9 лет, когда я был в «Зеркальном». Чаще всего я был рулевым, иногда меня сажали баковым.

По озеру «Зеркальное» мы практически каждый день ходили (не плавали, слово было из разряда запрещенных).

Ребята сдирали руки в кровь, мозоли были на попах от напряженной работы на веслах. Мне они казались тогда очень взрослыми, хотя им было по 11-15 лет. Само озеро очень красивое, но очень коварное. Мог налететь ветер и моментально поднять сильную волну.

Сергей Заир-Бек, 9 лет, лагерь «Зеркальный»

Как-то однажды Владимир Александрович позвал меня на яхту. Яхта достаточно большая, он за ней ухаживал, как за своим ребенком. На нее нельзя было входить в обуви, управлять ею одному было очень непросто. Но он это делал блестяще. Так вот, он позвал меня, и мы вдвоем вышли на яхте.

Яхта шла хорошо с достаточно большим креном по ветру. Но вдруг налетел сильный ветер. Владимир Александрович приказал мне сесть на дно яхты, а сам повел ее в этот жуткий ветер.

Может, мне как маленькому казалось все слишком большим: волны, парус, крен, но страху я натерпелся такого, какого не испытывал долго потом.

Мы шли, яхта черпала бортом воду, Стасилойц менял галсы, потому что волна на озере очень коварная, она как будто идет с разных сторон. Честно скажу, не помню, сколько времени это все происходило, но когда мы подошли к пирсу, нас приветствовало много народа с очень озабоченными лицами.

Вообще, с этим пионерским лагерем было связано очень много хороших воспоминаний. Например, в конце 70-х там еще можно вполне было найти боеприпасы времен Второй мировой войны.

В тех местах шли тяжелые бои, множество финского оружия, нашего, гильзы, старые винтовки, даже мы нашли танк, а на острове был военный советский самолет, точнее, его останки.

Ну и конечно, самая любимая игра в то время – «войнушка».

Летом было три смены, но лагерь жил круглогодично. Жив он и сейчас. Я давно там был в последний раз, но когда приезжал, видел, что хотя и поменялось многое, но многое сохранилось, даже некоторые сотрудники еще работали, которых я знал.