Развивающее обучение – направление в теории и практике образования, ориентирующееся на развитие физических, познавательных и нравственных способностей учащихся путем использования их потенциальных возможностей. Основы теории развивающего обучения были заложены еще в тридцатые годы прошлого века психологом Львом Выготским. Согласно ей, существует единство процессов обучения и внутренних процессов развития: всякая высшая психическая функция в развитии ребенка появляется дважды – сперва как деятельность коллективная, социальная, во второй раз как деятельность индивидуальная, как внутренний способ мышления ребенка. До 1950-х идея Выготского существовала только как гипотеза, пока работу над ней не начали психолог Даниил Эльконин и педагог Василий Давыдов.
Они разработали теорию содержательного обобщения и формирования учебной деятельности. По их наблюдениям, традиционное начальное образование не обеспечивает полноценного развития у младших школьников, не создает необходимых зон ближайшего развития, а лишь тренирует и закрепляет те психические функции, которые в своей основе возникают у детей еще в дошкольном возрасте – чувственное наблюдение, эмпирическое мышление, утилитарная память и так далее. Согласно системе обучения Эльконина-Давыдова, у школьников должно формироваться теоретическое мышление, которое ориентировано не только на запоминание фактов, но и на понимание отношений и причинно-следственных связей между ними.
После смерти Даниила Эльконина идеологом системы развивающего обучения стал его сын Борис Эльконин. В 1999 году он создал открытый институт «Развивающее образование», работающий по системе Эльконина-Давыдова. В сотрудничестве с институтом был открыт экспериментальный учебный комплекс «Школа развития», в котором дается полное среднее образование – с 1 по 11 класс.
Известный в педагогических кругах как один из ведущих специалистов по проблемам психологии развития, возрастной и детской психологии Борис Эльконин провел на базе Новосибирского госуниверситета экономики и управления семинар «Инновации в развивающем обучении и мировые образовательные тренды». В интервью журналу «Эксперт-Сибирь» он рассказал, как сегодня меняется система развивающего обучения, почему в Новосибирске сложилась лучшая среда для инноваций и что для него идеальная система образования в России.
Система сложилась
– Борис Даниилович, можете на простом примере объяснить суть системы развивающего обучения?
– Да, есть одна методика, как просто рассказать о системе. Представьте: вам показывают палец и спрашивают «Это сколько?». Вы отвечаете: «Один». Через полгода обучения в первом классе «Школы развития» первого ребенок сказал бы: «В зависимости от того, чем мерить и что считать». Это три фаланги или десять сантиметров, это одна пятая от всех пальцев или одна шестнадцатая длины руки. То есть мышление – это воссоздание того, что бросается в глаза. В системе развивающего обучения строится действие, с помощью которого воссоздается некий научный объект: величина, число, слово, сюжет или организм. В конце 1950-х работу над системой начал мой отец, потом в одной из школ Москвы возникли экспериментальные классы, потом была открыта экспериментальная школа. Ключевые слова системы – «единица», «мерка». При помощи этих средств человек строит опоры своего понимания, знания, модели мира.
– Система развивающего обучения уже полностью сложилась, или работа еще ведется?
– В целом она сложилась, написаны учебники по всем предметам для начальных, средних и старших классов, нет пособий только по истории языка. Сейчас разговор идет о том, что ее надо восполнять в связи с новыми тенденциями.
– Какими?
– Мировые тенденции – компетентностный подход, вовлеченность, переход от teaching к learning – от обучения к учению. И образовательное пространство должно объединять разные виды деятельности, не только учение, но и игры, и продуцирование.
– Кажется, в последние годы альтернативные методики обучения набирают популярность, возникает все больше нетрадиционных образовательных центров, одни из самых известных – по системе Монтессори. Это хорошо видно даже в сибирских городах. Как вы оцениваете их развитие?
– На самом деле раньше даже в Новосибирске их было еще больше, и эти центры были очень хорошие. Сейчас их около четырех процентов от всех образовательных учреждений города. В конце девяностых я был экспертом в новосибирской школе «Умка», тогда все шло правильно. Что происходит сейчас, честно говоря, не знаю, но судя по лицам людей, пришедших на семинар, их вопросам, эти центры не стоят на месте.
– В «Школе развития» обучаются с 1 по 11 класс. Можно ли внедрить систему развивающего обучения в университетах?
– Пока у нас нет работ по тому, что было бы эквивалентом развивающему обучению в вузе. Более того – мы не всегда работаем со старшей школой так же, как с подростковой, например. Наша цель – чтобы к концу подростковой школы человек уже сам начинал понимать и определять профили, пути, запросы.
Консервативный диктат
– Как бы вы оценили российскую систему образования?
– Она замучена устаревшей административной системой управления, это очень мешает развиваться. Это не касается работы отдельных личностей, это касается типов и способов управления. Конечно, все можно изменить, но этого не будет в ближайшее время. Система управления – эта та девушка, которая меняется последней. К сожалению, иногда путем сильного слома и не всегда эволюционно. Насколько я знаю, систему управления удалось изменить во Франции, в Англии. Надо отметить: одна система образования может иметь много систем управления: традиционную для школ, альтернативную для таких центров, как «Научилус» (новосибирский образовательный центр, работающий по системе Монтессори. – Ред.), третий вид может подходить для вальдорфских школ, четвертый – для родительских клубов. Их может быть множество. Точно так же, как и вузы могут иметь не одну единственную систему управления.
– Вам удается сотрудничать с этой административной системой управления?
– Она мешает, конечно. Иногда налетает довольно резко. Трудно очень стало работать знаменитой красноярской школе «Универс», бесконечные проверки проходят и в «Школе развития». Раньше была прекрасная школа в Кемеровской области, но в 2013 году в ней провели 40 проверок или больше, и она была вынуждена закрыться. И это нормальное явление. Для существующей системы управления, для стратегии консервации существующих систем это нормально. Россия в этом смысле ничего нового для себя не открывает.
– Какую стратегию вы формулируете для себя?
– Наша первая стратегическая задача связана с тем, что мы продолжаем строить сетевую школу. Второе – мы будем активно сотрудничать с родительскими клубами и строить школу как связанность трех видов работ: продуктивных, игровых, учебных. Третье: мы будем вносить изменения в ключевые точки наших собственных программ, нужно перестраивать систему подготовки к школе. Конечно, если будем работать.
– Разве эти направления не совпадают с направлениями развития классического образования?
– Нет. В 2012 году была опубликована программа «Развитие образования» до 2020 года, где были выделены четыре стратегии: консервационная, модернизационная, инновационная, мобилизационная. Мы предполагаем действовать в рамках инновационной стратегии, но это не приветствуется. А это стратегия рейтинговых университетов – Кембриджа, Оксфорда. По социологическому исследованию выпускников, проведенному Высшей школой экономики, центр нашего выпускника связан с карьерой, а центр выпускника европейского вуза сместился, он связан с интересом.
Долгая инвестиция
– Складывается впечатление, что в последнее время родители чаще выбирают для ребенка именно центр альтернативного образования, а не классическую общеобразовательную школу. Почему?
– И правда, такое ощущение есть, но подтвердить статистикой мы это не можем, никто таких исследований не проводил. Но, на мой взгляд, это случается потому, что многие родители не хотят, чтобы их детей муштровали. Им важна степень самостоятельности, инициативности, выразительности их детей, чтобы у ребенка был интерес. Но есть другая группа родителей, которые начинают делать карьеру человеку с шести лет, выбирают соответствующие школы, которые в народе считаются элитными. И, кстати, это все равно очень большая группа родителей. Как правило, это высокий уровень среднего класса. Конечно, было бы интересно провести исследование, выяснить, какое образование получали сами родители, к какому социальному слою они принадлежат: это университетские интеллектуалы, остатки бывшей интеллигенции или крутой менеджмент: «Лукойл», «Роснефть»? Или кто? И тогда можно говорить компетентно, что это за родители, которые голосуют за детскую свободу, и что представляют собой те, кто выбирает высокую детскую занятость. Как правило, вторые хотят, чтобы их представление об успешности продолжалось в детях.
– Можно ли говорить об альтернативных образовательных центрах как о бизнесе? К ним применимы одинаковые термины: рентабельность, конкуренция и прочие?
– Я не знаю, каким образом центры воссоздают и увеличивают прибыль. Вообще, образование, говоря языком бизнеса, – долгая инвестиция.
Если говорить о терминах, то в начале двухтысячных нам не нужна была реклама – все и так знали о «Школе развития». В вопросах образования вообще очень недооценен такой канал рекламы, как «сарафанное радио». Иногда достаточно просто страницы в социальной сети, а волна информации очень быстро расходится, если случилось нечто хорошее. «Научилус» – тоже хороший пример. Но если успех пришел, то становится очень тяжело – это большая загрузка, нельзя терять энергию, темп. Еще одно различие: у бизнеса есть задача масштабирования, а у альтернативных образовательных центров ее нет, потому что это просто невозможно, все завязано на конкретных людях. В нашей работе нельзя воспроизвести стандартную бизнес-схему.
Кстати, я заметил, что в Новосибирске сложилась лучшая среда для инноваций, чем в Москве. Потому что тут есть общественные группы, движения. Представьте, что у вас начнут «вырубать» весь малый бизнес: например, повально закрывать все удобные, чистые ларьки, где не пиво продавали, а хлеб, молоко, воду – то, что нужно было купить по дороге к дому. В Москве ни одного сейчас нет. А здесь такие резкие дела могут вызвать острую реакцию.
– Какой вы видите идеальную систему образования для России?
– Как множественность систем управления, возможность экспериментировать с образовательными системами. И в вузах, и в школах.
Татьяна Елистратова
