Пандемия, самоизоляция, дистанционное обучение стали объектом многочисленных исследований. В их числе «Школьный барометр» – международный проект, инициированный консорциумом World Education Leadership Symposium и участниками международного проекта World School Leadership Study (WSLS) и запущенный в марте 2020 года. Первыми его участниками стали граждане Германии, Австрии и Швейцарии, в апреле присоединилось еще несколько стран, в том числе и Россия, где исследование проводила лаборатория управления школой Института образования НИУ ВШЭ. Координаторами проекта от России были Наталья Исаева, Анна Кобцева, Марина Цатрян. В качестве научного консультанта проекта выступил ординарный профессор НИУ ВШЭ, научный руководитель магистерской программы «Управление образованием» Анатолий Каспржак.

Сбор данных в России осуществлялся в период c 20 апреля по 12 мая 2020 года. В опросе приняли участие 70 219 респондентов: руководителей органов управления образованием, директоров школ, родителей, учеников (стр. 92–109).

Объектом и предметом изучения стало эмоциональное, психологическое состояние опрошенных, практики педагогов и директоров, специфика школьного дистанционного образования во время пандемии.

В своем интервью «ВО» Анатолий Каспржак рассказал о проблемах и перспективах онлайн-обучения на основе выводов проведенного исследования.

– Некоторые эксперты считают, что объявленное Сергеем Кравцовым решение о начале учебного года в традиционном формате носит скорее политический, чем рациональный характер. Вы разделяете это мнение?

– Я думаю, что Сергей Сергеевич хочет немножечко успокоить родителей, уставших не только от режима самоизоляции, но и от такого плотного общения со своими детьми, которого до этого никогда не было.

Как показывают все наши исследования, в период карантина дети стали учиться не меньше, а больше, чем делают это обычно.

Вместе с тем респонденты отмечают, что в период самоизоляции им было предложено не дистанционное обучение а, скорее, самообучение. При этом значительная часть того, что делали раньше учителя, была делегирована школой родителям. Как следствие, родители очень устали. Так как никто не знает, как будет развиваться пандемия коронавируса, то, наверное, министр просвещения имел право сказать, что учебный год начнётся 1 сентября. Думаю, он предпринял попытку немножко поддержать родителей. Как начнется новый учебный год на самом деле, сказать трудно. Как говорится, следите за статистикой заболевших и выздоровевших.

– Какие уроки должны извлечь школы из первой волны дистанционного обучения, чтобы вторая волна не повторила ошибки первой?

– Наверное, не стоит говорить только об ошибках. Я уже сказал, что значительная часть наших респондентов констатировала, что учёба была организована – это абсолютно точно, люди работали.

Вместе с тем думаю, что работа в формате онлайн высветила целый ряд очень важных проблем и дистанционного обучения, и, шире, российской школы.

Во-первых, произошло расслоение школ по месту расположения. В больших городах и в мегаполисах интернет был доступен, и предлагаемые школами средства обучения активно применялись. В сельской местности сложные платформы, средства обучения не могли использоваться, потому что их применение требовало соответствующего трафика, которого там просто нет.

Во-вторых, понятно, что в семьях с большим достатком имелось необходимое количество компьютеров и мест, где можно было ребёнка посадить для того, чтобы он участвовал в учебном занятии без помех. В малообеспеченных семьях такие условия отсутствуют. То есть можно констатировать, что расслоение доступа к качественному образованию увеличилось не только географически (село, город), но и в зависимости от достатка семьи. Всем стало понятно, что предлагаемые платформы, на которых велось обучение, не до конца к этому готовы, причём не только в школах, но и в вузах. Работая в вузе в режиме онлайн последние три месяца, мы поняли, что существующие платформы необходимо модернизировать для организации полноценного образовательного процесса. Но одно дело вуз, в котором есть соответствующие ресурсы для их модернизации, и совсем другое – школа. Понятно, что получится, если сорок тысяч школ начнут «делать под себя» платформы. Будет похоже на выплавку чугуна во дворах каждой китайской семьи во времена великого скачка. Ни качества не будет, ни результата. Уверен, что модернизация платформ с учетом результатов их применения в период самоизоляции – задача региона или даже федерации.

И еще важная деталь.

Как выяснилось в ходе исследования, определённая часть детей занимается через смартфоны, поэтому платформы обязательно должны иметь мобильную версию.

Двинемся дальше. Как показали результаты исследования, учителя, работая в режиме онлайн, испытывали существенную перегрузку. Индивидуальная работа с каждым учеником в отдельности, как выяснилось, требует бОльших временных затрат, чем работа в классе. Пример. Учитель спрашивает ученика в классе и словесно комментирует его ответ. В дистанте он дает тест. Для обеспечения желаемой обратной связи ему приходится письменно отвечать каждому ученику (комментировать, консультировать), причем доступным языком. Как показывает практика, это занимает в три-четыре раза больше времени, чем обратная связь при очном обучении. Этого нельзя не учитывать, распределяя нагрузку учителей, иначе они «сломаются», начнут покидать школу: одно дело – отработать в режиме перегрузки два-три месяца, другое – превратить такую работу в норму.

Еще одно соображение. Выяснилось, что учителя с удовольствием вместе с детьми осваивали новые технологии и преодолевали те сложности, которые возникали в процессе обучения. Но будут ли они в новом учебном году использовать дистанционные технологии, сказать трудно – все субъекты истосковались по живому общению, устали от пережитого стресса. Закон маятника при этом никто не отменял.

Так что есть риск, что все очень быстро вернется на круги своя и о дистанционном формате реализации образовательных программ забудут, как о страшном сне. А жаль, поскольку, как показывают результаты исследования, старшеклассники (и их родители разделяют это мнение) поддерживают идею смешанного обучения.

Пишут в своих анкетах: «Хорошо бы, чтобы три-четыре дня в неделю мы ходили в школу, а один-два дня занимались дистанционно». Это, по мнению старшеклассников, поможет им сконцентрироваться на тех предметах, которые они будут сдавать, готовясь к ЕГЭ и ОГЭ. Фактически смешанное обучение в старшей школе приветствуется всеми субъектами образовательного процесса, но, подчеркну, только в старшей школе. Для начальной школы, где у учащихся пока не сформирована учебная самостоятельность, онлайн-формат совсем не подходит, это общее мнение всех респондентов: и учеников, и учителей, и родителей.

Итак, если мы не исключаем возможности продолжения работы в онлайн-формате, необходимо заниматься совершенствованием платформ, на которых будет реализовываться образовательный процесс, задуматься о том, как будет нормироваться нагрузка учителей, и конечно же, озаботиться тем, как государство может помочь семьям, которые не обеспечены соответствующей техникой и хорошим интернетом.

Еще одна неожиданно обнажившаяся проблема. Если посмотреть на ситуацию, то можно констатировать, что переход в дистанционный режим реализации образовательных программ сделал де-факто образование платным, так как для полноценного участия в нем каждому ученику надо иметь персональный компьютер с подключением к высокоскоростному интернету. Я не апологет полностью бесплатного образования, но все должны понимать, что, как только какой-то элемент образования становится платным, происходит разделение учеников в доступе к качественному массовому образованию в зависимости от уровня доходов их родителей. Это надо просто иметь в виду. Надо быть готовым к тому, что кто-то из родителей это заметит и начнется дискуссия, если не судебные разбирательства.

– Некоторые директора под свою ответственность раздавали школьные ноутбуки учителям и детям.

– Молодцы директора! Знаю, что и в вузах такое было, у нас, в Высшей школе экономики, например. Это очень правильно, с моей точки зрения. Если у школы есть возможность помочь тем, кто испытывает в этом нужду, то могу только порадоваться за ее учеников, полностью поддерживаю её руководство.

– Но сейчас специалисты говорят о том, что благотворительными акциями проблему обеспечения детей техническими устройствами не решить. Нужна государственная программа.

– Считаю, что результаты обучения всех российских школьников в период пандемии в дистанционном формате дали основания для десятка национальных проектов в области образования, которые должны быть реализованы в ближайшее время. Перечислим их. Компьютеризация (шире – цифровизация) сельских школ; модернизация образовательных онлайн-платформ, которые должны стать не только хранилищами учебных ресурсов, но местом, где можно организовывать полноценное учебное занятие. А еще переподготовка учителей с целью обеспечения их готовности к новым видам учебной деятельности. Что вначале произошло? Как только школа перешла на дистанционное обучение, значительная часть учителей начала воспроизводить традиционный урок в онлайн-формате, но профессионалы очень быстро в течение нескольких недель поняли, что обычные методики здесь не работают, нужны абсолютно новые, результативные именно в онлайн-формате педагогические техники.

Добавим к этому, что значительная часть родителей (39,6%), педагогов (33,5%) и учеников (33,5%) считает, что ученики с интересом воспринимают новые форматы обучения, ждут появления новых методов обучения.

Вот вам целая программа, как превратить то обучение, которое у нас случилось, в дистанционный формат, даже если он займёт 10–15% учебного времени на первом этапе освоения смешанного обучения. Одним словом, национальных проектов здесь точно не один и не два. Конечно, до 1 сентября мы их не только не реализуем, но и не оформим как проекты. Но то, что они должны быть задуманы, бесспорно.

Вообще переход в дистанционный формат выявил не только технологические проблемы и дефициты цифровой грамотности у педагогов, но и отсутствие навыков учебной самостоятельности у российских школьников.

По этой причине 73% учащихся испытали затруднения с переходом на онлайн-обучение.Если к этому добавить, что 54,5% опрошенных родителей не в состоянии оказать помощь своему ребенку с выполнением школьных заданий и около половины семей отмечают, что в ходе организации занятий российские учителя не учитывают индивидуальный уровень подготовки ученика, то в этих условиях роль учебной самостоятельности возрастает. Если бы такие навыки формировали в первом-четвёртом классах (а это одна из задач начальной школы), то, наверное, дети не испытывали бы таких сложностей в процессе онлайн-обучения. Исходя из этого, считаю необходимым уже в 2021 году выдвинуть ряд модернизационных проектов школы вообще, в том числе и в первую очередь проекты, связанные с возможностью работы в дистанционном формате.

– А какова роль Минпроса, федерального центра в этом процессе? Должны ли быть какие-то единые платформы, единые правила и принципы дистанционного обучения, или каждый должен по-своему решать эти задачи?

– Многолетняя работа в российском образовании убедила меня в том, что в нашей большой и очень разной стране единые стандарты, жестко определяющие все характеристики организации и содержание образовательных программ, не работают. Речь идет не о ФГОСах, а о стандартах чего бы то ни было вообще.

Чтобы защитить право каждого ребёнка на получение доступного и качественного образования, Министерство просвещения в данной ситуации должно, конечно, задать инвариант, минимум, который обеспечит конституционное право ребёнка на получение бесплатного образования. Только надо сделать так, чтобы этот минимум не занимал всё учебное время, а оставил бы пространство для действий региона, муниципалитета, каждой школы.

При этом надо понимать, что ситуации на разных территориях очень разные: от сильных самодостаточных городов, самостоятельно определяющих политику в образовании, до сельского муниципалитета, не обладающего ресурсами, обеспечивающими поступательное развитие системы. Следовательно, федерация и регион должны помочь в создании этих ресурсов. Сельскому муниципалитету, вероятно, надо помочь приспособить федеральную и/или региональную платформу к местным условиям. То есть в каждом отдельном случае я бы предлагал решать задачу в зависимости от конкретных условий.

– Согласно данным исследования «Школьный барометр», школа воспринимается детьми как место тусовки, а не учёбы. Какой должна быть школа, чтобы детям там хотелось не только общаться, но и учиться?

– Этот вопрос тянет даже не на докторскую диссертацию, а на Нобелевскую премию. Великие мыслители, начиная с Коменского и Песталоцци, пытались ответить именно на этот вопрос, и… ни один из предложенных ими ответов нас пока окончательно не удовлетворил.

Возвращаясь к ответу на поставленный вопрос на другом, более низком, не таком глобальном уровне, могу, опираясь на факты, сказать следующее. Опросы показали, что дети ужасно хотят в школу. Они хотят видеть друзей, учителей, просто страдают от изоляции. Это, наверное, естественно в силу их возрастных особенностей, да и просто потому, что человек – существо социальное, которое может реализовать себя в обществе и только в обществе. Но вспомним, что мы говорили несколько выше: школьники утверждают, причем однозначно, что, находясь дома, работая в дистанционном формате, учиться они стали больше.

Учёба стала более результативной, потому что они не мешают друг другу, не отвлекаются, концентрируются на главном. Да и учителя говорят, что снятие с них функции присмотра вернуло педагога к истокам профессии, что эта ситуация им нравится.

То есть предпосылки для трансформации существующего сегодня в российских школах образовательного пространства есть. Если не упустим сложившуюся ситуацию, проведем нужные, востребованные сегодня и учениками, и учителями изменения, есть шанс сделать так, чтобы школа наша была не только местом тусовки, но и местом учёбы, местом, в котором ученики не испытывают ни напряжения, ни страха. Как это сделать – не знаю. Стараться надо. Всю жизнь стараюсь. Что-то получилось, что-то нет.