Генеральский сынок и либеральные идеи
Фильм основан на реальном эпизоде из жизни Толстого, описанном его биографами. Авдотья Смирнова прочитала об этом случае в книге Павла Басинского «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой. История одной вражды». Басинский является одним из авторов сценария.
В 1866 году 38-летний Лев Николаевич выступил защитником на военно-полевом суде, пытаясь спасти от смертной казни ротного писаря Шабунина. Но это общая канва картины. На самом деле Толстой в исполнении Евгения Харитонова – лишь один из ее главных героев. Другим (даже более важным) является молодой поручик Григорий Колокольцев (брат Авдотьи Смирновой, Алексей Смирнов, режиссер культового сериала «Садовое кольцо»), генеральский сын, увлеченный либеральными идеями.Попав в роту, расположенную рядом с Ясной Поляной, он в лицо критикует своего командира-поляка Яцевича; в строевой подготовке пехотинцев видит издевательскую муштру; солдат пытается учить грамоте, мечтает «дать им осмысленный труд, и они расцветут».
В общем, этот пылкий юноша, прежде бессмысленно прожигавший жизнь в столичном полку, оказавшись в тульской глуши, выглядит смельчаком.
Именно Колокольцев сочувствует самому несчастному человеку в роте – писарю Шабунину (Филипп Гуревич), над которым все издеваются и к тому же принуждают вписывать в документы лишние расходы, что позволяет им беспрепятственно воровать. В итоге Яцевич, который ничего не знает о махинациях низших командиров, незаслуженно обвиняет писаря в воровстве, и тот, сорвавшись, дает ему пощечину. И… бедняге светит смертная казнь. Григорий Колокольцев рассказывает Толстому, с которым он познакомился в поезде, по дороге в часть, об опасности, грозящей Шабунину (в кино – Шабунин, у Толстого – Шибунин – прим.ред.) , и просит защищать его в военно-полевом суде.
Что касается Толстого, то здесь он представлен не столько как гениальный писатель, сколько как человек, увлеченный хозяйством (хотя уже работает над «Войной и миром»): выписывает из Японии особых черных свиней, собирается заказать в Аргентине гуано, думает о разведении кавказских лошадей, создает школу для крестьянских детей.
Но эпизод, связанный с защитой писаря Шабунина, его последующая казнь, производит переворот в его сознании. Этот случай объясняет, как он превратился в того Толстого, которого мы обычно называем поздним.
Ну а еще тут есть Софья Андреевна (многоликая Ирина Горбачева) – совсем не та сварливая старуха, какой ее потом представляли, а любящая и любимая, деятельная и умная молодая женщина. Впрочем, ревнующая Толстого к «русскому народу» («Я ненавижу твой русский народ, твою любовь к нему»), эта любовь отнимает у нее мужа.
Это не про Толстого
По признанию Авдотьи Смирновой, это фильм не про Толстого и не про писаря Шабунина. События показаны как бы глазами разных героев («этот фильм должен был начинаться про одно, продолжаться про другое, а заканчиваться совсем про третье»). Но по большому счету, это картина про поручика Гришу Колокольцева, про историю его взросления, попытки сделать что-то хорошее для простых людей и потом полного краха, превращения его в солдафона, лишенного понятия о чести (не в солдатском, а в высшем понимании слова) и справедливости. Он превращается в служаку и карьериста, причем это перерождение происходит с ним как-то незаметно, будто против его воли.
Все герои выглядят как современные люди.
Как сказала режиссер, «мы с самого начала сказали себе, что это абсолютно современный сюжет: вот интеллигенция, вот госмашина. Там, где нужна просто продуманная придворная интрига, мы произносим пламенные речи и пишем открытые письма. Лучший слоган для картины – бессмертное высказывание Черномырдина: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
Причем «как всегда» получилось даже у Льва Николаевича, который так и не смог добиться помилования несчастного писаря (прибег к «придворной интриге» –обращении к тетушке-фрейлине слишком поздно и сделал это непродуманно). Хотя получил аплодисменты на суде за проникновенную речь в защиту несчастного.
Речь придуманная и речь реальная
Как призналась Авдотья Смирнова, проникновенную речь Толстого на суде сценаристы полностью придумали. Она в картине довольно сбивчивая, но именно эта прерывистость (речь остановило чихание писаря Шабунина) и сделала ее такой человечной. Она – о недопустимости убийства человека, о ценности жизни. И это вполне в духе происходивших в то время перемен в мировоззрении Толстого: он ведь и пришел к философии ненасилия.
Писатель признавался в 1908 году, что история с Шабуниным имела на всю его жизнь «гораздо более влияния, чем все кажущиеся более важными события жизни: потеря или поправление состояния, успехи или неуспехи в литературе, даже потеря близких людей».
Но в то же время он стыдился той своей речи на суде, называя ее жалкой, глупой. Считал, что не привел самых главных аргументов, что был убежден: все, что совершалось над Шабуниным, было вполне нормально и что также нормально было и участие, хотя и не прямое, в этом деле того человека, которого называли государем. «И я просил этого человека помиловать другого человека, как будто такое помилование от смерти могло быть в чьей-нибудь власти. Если бы я был свободен от всеобщей одури, то одно, что я мог сделать по отношению Александра Второго и Шибунина, это то, чтобы просить Александра не о том, чтобы он помиловал Шибунина, а о том, чтобы он помиловал себя, ушел бы из того ужасного, постыдного положения, в котором он находился, невольно участвуя во всех совершающихся преступлениях (по «закону») уже тем, что, будучи в состоянии прекратить их, он не прекращал их».
