Редакция газеты «Вести образования» не исключение.
Олеся Салунова,
шеф-редактор газеты «Вести образования»:
– Мой класс оптом приняли в пионеры в 1990 году: не стали делить на лучших и отстающих и принимать в несколько заходов. И, я считаю, очень они педагогично поступили.
А потом началась вся эта пионерская «движуха»: мы навещали ветеранов, собирали макулатуру по подъездам, стучась во все двери, тащили из всех оврагов металлолом, готовились к утренним политминуткам и отчитывали хулиганов на классном часе за мятые галстуки.
Но год прошел быстро. В 1991-м не стало СССР, не стало пионеров. Все свернулось, и началась совсем другая жизнь.
Татьяна Волошко,
заместитель главного редактора газеты «Вести образования»:
– Я мечтала стать пионером и завидовала тем, кто меня опередил. Наш класс приняли в пионеры полным составом, но не первым в параллели. Это было сложно пережить. Красные галстуки однокашников не давали спокойно спать.
За неделю до торжественного дня я сделала то, что не могу объяснить себе до сих пор: взяла зубную пасту и написала на полке в ванной комнате: «Я – пионерка». На мои художества ушел целый тюбик пасты, а ее тогда было купить не так просто. Досталось же мне потом...
Я была активным пионером. Постоянно где-то дежурила, выступала, носила знамя на линейке и очень любила отдавать салют. Мне казалось, что это красиво. А еще помню шефство над ветеранами. После школы мы бежали к бабушкам и дедушкам, чтобы вынести мусор, сходить в магазин и просто убедиться, что с ними все хорошо.
В комсомол вступить я уже не успела.
Наталья Иванова-Гладильщикова,
ведущая рубрики «Иди в кино!»:
– Я училась в Москве, в хорошей (по тем временам) 39-й английской школе. Идеологией нас никогда не давили, или я на это не обращала никакого внимания. Достаточно сказать, что старшеклассники на переменах в субботу (мы тогда учились по субботам) запускали в радиорубке куски рок-оперы «Иисус Христос суперзвезда» (Jesus Christ Superstar), и мы ждали этих суббот, ощущая при этом потрясающую свободу.
Ну, в пионеры, конечно, хотелось: просто потому, что никакого варианта не было, и никто не рассуждал, хорошо это или плохо. Как принимали – не помню. Поскольку я тогда хорошо училась, меня приняли в первых рядах, прямо в школе.
А потом просто была школьная жизнь. Ну, собирали макулатуру (не помню, подчеркивалось ли, что мы как пионеры это делаем или просто как школьники). Ставили спектакли (тоже – как школьники), пели, танцевали, выступали на школьных концертах.
Пионером я себя больше чувствовала в пионерском лагере в Анапе, где побывала два раза. Там мы пели пионерские песни (помню «Звездопад»: «Мы оставим на память палаткам эту песню про новых «орлят»). Хотя, опять же, никакой внятной идеологии в этом не было: было ощущение ностальгии по этому морю (когда мы уедем), по свободе (как ни странно, в пионерлагерях на море было больше свободы, чем в подмосковных) и по ощущению мифической общности нашего отряда (которой тоже не было, но она вдалбливалась песней). В общем, было жалко уезжать из пионерского лагеря, там было хорошо. Хотя дома, конечно, лучше.
В общем, родной школе я благодарна за то, что она совершенно на нас не давила.
И, кстати, председатель пионерской дружины нашей школы после окончания вуза благополучно свалила за рубеж. Пионерская идеология на нее никак не повлияла.
Ирина Таирова,
редактор:
– С меня дважды хотели снять пионерский галстук. Первый раз – за «двойку» в четверти по литературе (6-й класс), а после выхода интервью со мной (как с юным поэтом) по рязанскому радио – передумали.
Второй раз-таки сняли, но торжественно – с формулировкой «достойна стать комсомолкой». Галстук снять успели, а в комсомол принять уже опоздали.
Наталья Дюкова,
выпускающий редактор:
– Однажды меня чуть не выгнали из пионеров за причинение мелких телесных повреждений вождю мирового пролетариата. Дело в том, что Ленин в школе у нас стоял на лестнице, между первым и вторым этажом, в окружении фикусов и прочей тропической растительности. А мы с подругой галопом мчались вниз и случайно врезались в длань вождя. Один из пальцев обломился в тот момент, когда мимо проходила завхоз. Что было! Ой, что было! Но, справедливости ради надо сказать, что не мы первые испортили вождю руку. От частых ремонтов она к тому моменту уже выглядела как культя.
