Прошло 100 дней с момента избрания главой Российской академии наук Александра Сергеева. Что удалось сделать из первоочередных задач, а что вызывает наибольшее беспокойство? Почему штаб оказался без армии? Почему много денег могут стать проблемой? Об этом и многом другом корреспондент «РГ» беседует с президентом РАН Александром Сергеевым.
С момента вашего избрания на пост президента Российской академии наук прошло 100 дней. Конечно, срок символический, но принято подводить итоги. Что удалось из намеченного в первую очередь, а что не получилось и вызывает беспокойство?
Александр Сергеев: Для меня первые 100 дней не являются какой-то вехой. Задачи, которые предстоит решать, это, говоря образно, забег на длинную дистанцию. В нашей программе есть 20 первоочередных задач. Выделю самое главное. Речь идет о достижении консенсуса академии с обществом, со всеми ветвями власти по самым принципиальным вопросам, как для РАН, так и для науки в целом. И могу с уверенностью сказать, что во всех государственных структурах есть понимание, что роль академии в жизни страны должна возрастать. А ведь еще недавно раздавались голоса, особенно после того, как в марте не состоялись выборы президента РАН, что академия власти не нужна. Это глубокое заблуждение. Более того, все ровно наоборот. Я это вижу не только по разговорам, но и по действиям государственных структур.
Нужно откорректировать закон о госакадемиях, повысив статус РАН. Сегодня он недостаточен, чтобы на равных и во взаимодействии с ФАНО решать многие важнейшие для академии вопросы
Например, какие действия?
Александр Сергеев: Назову самое главное. Президент страны поручил Российской академии наук стать координатором Стратегии научно-технологического развития РФ. Ее реализация должна кардинально изменить экономику России, превратить из сырьевой в наукоемкую, обеспечить независимость и конкурентоспособность страны. И поручение координировать всю эту работу, конечно, огромный кредит доверия, выданный академии.
Помню, что в 2006 году была принята аналогичная стратегия, причем очень амбициозная, например, к 2015 году доля наукоемкой продукции в экспорте должна достичь 15 процентов. По сути, тот документ не выполнен. Чем отличается новая стратегия?
Александр Сергеев: Не хочу вдаваться в подробности причин неудачи предыдущей стратегии, это предмет особого разговора, но подчеркну, что новая стратегия построена на совершенно иных принципах. В ее основе – так называемые большие вызовы, которые несут риски и даже угрозы для общества, человека, национальной и продовольственной безопасности, экономики, но одновременно являются новыми стимулами для научно-технологического развития. Сегодня уже определены семь таких вызовов, ответы на них должны обеспечить стране устойчивое развитие.
Стратегия – это, по сути, общий документ, а есть механизм ее реализации?
Александр Сергеев: Он тщательно разработан. Чтобы из множества ответов на вызовы найти самые оптимальные, выбраны семь приоритетов научно-технологического развития страны. Для их реализации формируются семь советов, куда войдут ученые, представители бизнеса и власти. Особо надо подчеркнуть, что во главе каждого совета стоит член Российской академии наук. По распоряжению президента страны я назначен председателем Координационного совета Стратегии. Что еще раз говорит о доверии, которое оказывает РАН руководство страны.
А готова ли академия к такой важнейшей роли? Ведь большие вызовы обращены, в том числе, и к самой академии? Будет в ней что-то меняться?
Александр Сергеев: Несомненно. Сейчас для нас абсолютно ключевой вопрос – «советизация» академии наук. Да, да, именно так. Мы должны коренным образом изменить работу наших научных советов. Их сейчас более 200, там собраны лучшие умы по каждому научному направлению. Не буду сейчас давать оценку их деятельности, но для меня очевидно, что они обязаны резко повысить свою эффективность, собираться не несколько раз в год, а работать постоянно. Именно там должен идти постоянный мозговой штурм, поиск приоритетов, анализ и прогноз на будущее, разработка «дорожных карт».
Затем все эти наработки будут направляться в Отделения РАН, которые станут первым фильтром по отбору предложений, в том числе для семи «высших» советов, которые координируют всю работу по реализации Стратегии. Поэтому я считаю, что сейчас для нас как никогда актуален лозунг «Вся власть советам».
Однако, высказывается и такое мнение, что академии будет сложно справиться с поставленными задачами. Ведь в 2013 году академические институты переданы в специально созданное агентство ФАНО.
Cегодня РАН – это штаб без армии.
Кстати, одним из пунктов вашей предвыборной программы был вопрос об изменении статуса академии. А многие академики на Общем собрании РАН вообще требовали вернуться к старому, сделать ФАНО одним из подразделений академии.
Александр Сергеев: Да, я считаю, что нужно откорректировать закон о госакадемиях, повысив статус РАН. Сегодня он недостаточен, чтобы на равных и во взаимодействии с агентством решать многие важнейшие для академии вопросы. Необходимо, чтобы мы наравне с ФАНО были соучредителями научных институтов, чтобы в законе было четко записано: агентство отвечает за административно-хозяйственную работу, академия – за научно-организационную. Нонсенс, но формально сегодня академия наук ни за что не отвечает, даже за научный результат, за все в ответе ФАНО, ведь оно учредитель институтов.
Недавно глава ФАНО заявил, что РАН не может стать соучредителем, для этого нет правовой нормы.
Александр Сергеев: Он прав, при нашем нынешнем статусе ФБГУ мы не можем быть учредителями. Поэтому и просим изменить статус, чтобы такая возможность появилась. Вопрос это очень непростой, и сейчас мы вместе с юристами этим активно занимаемся.
Что касается требований ряда ученых вернуться к старому. Сейчас подавляющее большинство самых разных специалистов понимают, что реформа 2013 года не улучшила, а ухудшила положение науки, но мы уже прошли определенный период, и назад пути нет. Кстати, в науке имеется много чисто бюрократической работы, от которой ученых надо оберегать. Так что спасибо ФАНО, что оно взяло это на себя. Сейчас нам надо с агентством уйти от так называемого мирного существования по правилу «двух ключей», а выстроить нормальные конструктивные отношения, где каждый должен заниматься своим делом. Считаю, пока это удается. Во всяком случае, с руководством ФАНО у нас сейчас есть взаимопонимание по ключевым вопросам. Словом, поводов нажимать кнопки «двойного ключа» не вижу.
Еще недавно раздавались голоса, что академия власти не нужна. Это глубокое заблуждение.
В начале разговора я спросил, что сейчас у вас вызывает наибольшее беспокойство...
Александр Сергеев: Ситуация с зарплатами ученых. В данный момент сложилась парадоксальная ситуация: когда нет денег – плохо, а когда они появляются, может стать еще хуже. Появляется проблема: как их правильно заплатить. Как известно, по указу президента надо довести к 2018 году среднюю зарплату ученого до 200 процентов средней зарплаты по регионам. И на это дополнительно выделены крупные суммы. Конечно, мы все радуемся, но… Если эту формулу выполнять автоматически, то возникают серьезные проблемы. Скажем, один институт активен, добывает много денег на грантах и договорных работах, у него зарплаты даже выше чем 200 процентов по региону. А другой институт, назовем его вялым, еле тянет. Тут могут быть разные причины, объективные и субъективные, но факт, что и до 100 процентов по региону он не дотягивает. По указу мы ничего не должны выделять стахановцу, а поддержать только вот такой арьергард. Справедливо, на пользу науке?
Имеется и другой аспект проблемы. К примеру, есть известная в мире астрофизическая обсерватория на Северном Кавказе. Ясно, что она работает не по заказам местного правительства, а занимаемся фундаментальной наукой в интересах страны и мира. Зарплаты там уже превышают удвоенные по региону, скажем, 40 тысяч рублей, и в соответствии с указом никакой прибавки они не получат. А, скажем, точно такие же по научному классу астрофизики в Москве будут иметь большую прибавку, хотя их зарплаты уже и сейчас выше, чем у коллег на Кавказе. Или на Дальнем Востоке многие институты практически выполнили это условие 200 процентов, а значит заметной прибавки не получат. Понятно, что у сотрудников этих институтов усиливается соблазн поехать в центральные части страны, где прибавка будет ощутимой.
В научной среде начались брожения, к нам идут обращения профсоюзов, просьбы разобраться и найти справедливое решение.
Хотел ли этого президент страны? Думаю, что нет. Поэтому по данному вопросу мы готовим обращение к руководству страны с просьбой скорректировать практику исполнения указа.
До избрания президентом РАН вы были директором института. Попали в другой мир, где свои правила игры, свои ходы. Надо налаживать отношения не только внутри академии, но и с институтами, и с чиновниками из министерств, и с Думой, и с правительством, и с администрацией президента. Каково вам в этом новом мире?
Александр Сергеев: Абсолютно нормально. Я ровно общаюсь со всеми и считаю, что таким ровным и уверенным отношением, мне кажется, располагаю к себе. Не вижу враждебности ни с чьей стороны. Конечно, иногда бывают и косые взгляды и слова, мол, когда же вы наведете порядок в РАН. Но даже с этими людьми, поговорив и обсудив проблемы, всегда можно найти общий язык. Уверен, что в целом отношение общества и власти сейчас к академии неплохое. Это дает надежду, что мы вместе сумеем решить стоящие перед всеми нами сложнейшие задачи.
Между тем
Научная дипломатия
Научная дипломатия обсуждалась на заседании президиума РАН. Этой теме будет посвящено заседание Совета при президенте РФ по науке и образованию, которое пройдет в День науки 8 февраля. Понятно, что мнение ученых будет крайне важно. По мнению академика Дынкина, запрос на научную дипломатию сейчас растет, как во времена «холодной войны». Опыт показывает, что в кризисные моменты политики зовут на помощь ученых. Ведь люди с научным мировоззрением лучше других понимают масштабы вызовов и угроз. Когда дипломаты, военные, деловые люди теряют доверие друг к другу, отношения между учеными остаются последним связующим звеном межгосударственных отношений. Научная дипломатия является той «мягкой силой», которая может помочь навести мосты между странами.
Участники заседания высказали ряд конкретных предложений по активизации работы в этой сфере. В частности, обратили внимание на иностранных членов РАН и российскую диаспору за рубежом.
«Эти сообщества ученых доброжелательно настроены к нашей стране и готовы к расширению сотрудничества, – сказал вице-президент РАН Андрей Андрианов.
Особо важно найти варианты взаимодействия молодых ученых разных стран. Для этого нужно дополнительное финансирование на программы академических обменов, стажировок наших ученых в международных научных центрах.
Руководители ведущих институтов рассказали об опыте работы с западными коллегами. По словам директора Института космических исследований РАН Льва Зеленого, сотрудничество в космической отрасли открывает большие возможности для научной дипломатии. Он привел многочисленные примеры совместных успешных научных программ. По мнению участников форума, России крайне важно создавать собственные центры притяжения лучших умов из разных стран. Речь, прежде всего, идет о проектах мегасайнс, аналогичных Большому адронному коллайдеру. Кстати, два мегасайнс-центра NICA и ПИК должны заработать в ближайшие годы.
