В седьмой раз московская школьница победила в «Книжьей норе» – читательской онлайн-олимпиаде, которую для книгочеев от 12 до 70 лет со всего мира проводит Московский городской педагогический университет. Постоянная участница «Книжьей норы» ученица 11 класса Распределенного лицея Вышки школы № 1561 Анна Клыкова о Водолазкине, идеологе «нового романа» Алене Роб-Грийе, советской литературе и о том, где взрослые с подростками могут обсуждают книги и какие.

– Почему вы решили участвовать в «Книжьей норе» в 11 лет?

– С начальной школы я участвовала во многих олимпиадах и конкурсах, и даже начала от них уставать. Для проверки знаний достаточно и школы. Для творческих конкурсов работы пишутся, как правило, на заданную тему, которая не всегда интересна. «Книжья нора» в ряду таких конкурсов стала для меня драгоценным камнем!

Во-первых, это не просто олимпиада, а специальным образом организованная среда общения читающих людей. Во-вторых, каждый год организаторы придумывают новый формат. В-третьих, есть интересная форма читательской самопрезентации. В этом году мы рассказывали о книге, которая лучше всего описывает участника и его ровесников. Я написала о книге Дарьи Вильке «Шутовской колпак».

«Эта книга уже стала библиографической редкостью, т.к. ее запретили за пропаганду того, о чем нельзя говорить с подростками (поэтому пересказа тут не будет, среди участников есть дети). Хотя книга совсем не об этом. Она о том, как важно быть собой, как бы это ни было сложно. И о том, что «можно понять, что у куклы внутри, можно научиться ею работать. Но как ты будешь с нею работать – решает она». Вот именно это чувство – чувство собственного достоинства, мне кажется, и является определяющим для поколения Z».

Участники знакомятся, заявляя о своих читательских предпочтениях или мировоззренческих позициях, пропущенных через призму книги. Создается уникальная атмосфера. Протягиваются ниточки от одного читателя к другому, сколько бы километров нас ни разделяло. За семь лет я подружилась с людьми из Электрогорска, Кургана, Москвы, Челябинска, Новгорода, Таллина и других городов.

– Еще до «Книжьей норы» вы начали писать отзывы на книги – как это вышло? И что начали раньше – читать или писать?

– Сначала я много слушала! Мама сочиняла и рассказывала мне сказки перед сном, и много читала. В 3–4 года я уже сама сочиняла рифмовочки, например:

Во дворе у нас качели
Очень весело скрипели
А потом их кто-то смазал
Очень грустно стало сразу.

В 10 лет я узнала о конкурсе «Книжный эксперт XXI века», куда можно прислать рассказ о прочитанной книге не в формате школьного сочинения, а как хочешь – как раз то, что я люблю! Я отправила два эссе и очень обрадовалась победе, которая привела меня в детскую редакцию «Папмамбука», где я начала писать об интересных книгах, знакомилась с писателями и переводчиками.

– Сложно участвовать в «Книжьей норе»?

– Там все так устроено, что для каждого найдется уютная норка: кому-то понравится задание по литературному стрит-арту, другому – анализ экранизации или подбор саундтрека к любимой книге. Каждый год задания разные и всегда нестандартные, можно давать не один ответ. В этом году в норе «Букбокс» я предложила 12 идей книжных подарков. Вот пример одной из них:

Лавр. Евгений Водолазкин

«Я стараюсь выбирать те книги, которые я готова кому-то подарить потому, что мне хочется, чтобы их прочитали. «Лавра» из книг Водолазкина я люблю больше всего. Мне этот роман кажется самым органичным и самым продуманным.

В коробочку с этой книгой я бы положила:

• часы без стрелок (обычные, но стрелки с которых сняты) – как символ вневременья романа, внеисторичности этого произведения (про жанровую особенность «Лавра» я прошлом сезоне уже писала)
• спираль – как символ спирального развития времени и действия в романе
• вырезанная из бумаги цепочка из 4 человечков – Арсений – Устин – Амвросий – Лавр

Мне бы не хотелось перегружать букбокс предметами, т.к. книга непростая. Пусть они будут подсказками (или загадками, которые можно разгадать, читая книгу)».

А в норе «Книга vs фильм», где делились примерами удачных экранизаций, я предложила 36 идей. Да, я киноманка, интересуюсь историей и теорией кино и снимаю фильмы – курсовые работы на Факультете довузовской подготовки ВШЭ.

Уильям Фолкнер -> «Когда я умирала» <– Джеймс Франко

«Роман Фолкнера читается тяжело (многие признают, что начали и бросили). Он построен необычно. 15 рассказчиков, сплошные монологи, без авторских слов и пояснений. Действие длится 9 дней. Семья везет хоронить старую фермершу в соседний город. Место действия вымышленное. Происходящее мы восстанавливаем по потоку сознания действующих лиц, размышляющих о том, что было во время смерти Адди и после. Не всегда просто разобраться, кто и о чем говорит. Но там и все остальное было очень и очень непросто.

Как же передает эти особенности книги в своей ленте Джеймс Франко? Замедленная съемка, разделенный на несколько частей экран, избегание «красивости» кадра. Режиссер использует визуальные эффекты для передачи композиционных особенностей книги. Можно было снять условный «роуд-муви», взяв готовые монологи из книги. Но тогда кино бы не получилось. А Франко с помощью определенным образом выстроенных экранных композиций и крупных планов точно передает состояние героев».

А в норе «Фанфикшн» у меня было четыре идеи. Это значит, что я редко хочу что-то дописать или переписать в книге. Самой важной для меня был фанфик повести «Белый Бим Черное ухо» Гавриила Троепольского.

К финалу этой книги претензии, насколько я знаю, были не только у маленькой меня, а еще у какого-то количества читателей. Несправедливость автора по отношению к Биму на мой взгляд была чудовищной, перечеркивающей все то, что возникало в моей душе по мере чтения. Сейчас, став на 10 лет старше, я бы сформулировала это так: «Была убита надежда». А тогда я просто много часов ревела и требовала переписать книгу.

Нет, не оживить Бима. Поймите меня правильно. Своего первого пса я похоронила, когда мне было 4 года. Я знала, что такое смерть дорогого мне существа. Мне нужно было, чтобы не убивали надежду. Я не могла это сформулировать, но мне было так плохо, что я сама практически умирала. Зачем жить, если надежды нет?

Но хватить воспоминаний. Перейдем к фанфику. Не буду присваивать себе его авторство. Его спонтанно сочинила много лет назад моя мама. Она изменила в книге немного, просто дав Биму несколько секунд на то, чтобы попрощаться с Иваном Ивановичем.

– Олимпиада интересна только заданиями?

– Смысл этой олимпиады в общении, по крайней мере для меня. Не в оценке твоих или чужих идей и не в баллах, а в обсуждении идей, спорах о книгах и их интерпретациях. Я запомнила, как в одном из прошлых сезонов нам предлагалось подумать на тему современных синтетических жанров. Один участник предложил делить книги по типам морали. Некоторые, в том числе я, поставили под сомнение целесообразность такой идеи. Это было интересно обсудить, как и в этом году – сравнить, как каждый участник представляет себе свое поколение.

В прошлом году в норе «Непонятное время» мы обсуждали современные книги, которые не понял бы Пушкин. Мне запомнились рассуждения Анны Леонтьевой о том, как бы Пушкин и его современники отреагировали на «Архипелаг ГУЛАГ».

Давайте сразу договоримся, что Пушкин и его современники были не глупее нас. И если уж мы как-то разобрались с их «пушистыми браздами», то и они про наши реалии из текста какую-никакую информацию бы да выудили. Я пляшу от того, что было бы, на мой взгляд, для людей того поколения в литературе, скажем так, дико. Итак, я считаю, что таким «диким» могло стать отсутствие в книге сюжета как такового. Поэтому я назначаю в качестве книжной жертвы роман «В лабиринте» Алена Роб-Грийе. Я представляю себе Пушкина, задающего автору вопрос: «Что это за галиматья, милейший? И вы надеетесь это продать?» Я считаю, что Пушкин запросто мог заблудиться в этом лабиринте вещей.

Для тех, кто не читал: сюжета в этой книге нет, зато есть пространные описания вещей, которые никак между собой не связаны.

– Вы еще биолог и радиоведущая – как все это возможно в школьном возрасте?

– Я с пяти лет занималась биологией в кружке, и в шесть победила в олимпиаде для начальной школы. Делала исследовательские проекты, ездила в «Артек», а дома выводила бабочек из гусениц. Три года училась в Школе теле– и радиоведущих в культурном центре «Меридиан» и год вела радиопрограмму для детей. До 9 класса я каждый год писала две курсовые – по биологии и на окололитературные темы. Например, «Особенности выведения Табачного Бражника в домашних условиях» и «Образ бабочки в лирике Арсения Тарковского», «Этапы формирования привязанности у эублефара к хозяину» и «От Свидригайлова до Ставрогина: деградация или эволюция».

В старшей школе пришлось делать выбор, и я предпочла гуманитарное направление. Я планирую получать высшее образование в сфере медиакоммуникаций. Но это не значит, что биологии в моей жизни больше нет. У меня дома живут пес, кот, эублефар и мадагаскарские шипящие тараканы.

– Планируете еще участвовать в «Книжьей норе»?

– Да, «Книжья нора» показала мне, что конкурс может быть живым, в отличие от высокорейтинговых олимпиад, на которые натаскивают репетиторы. Тут ты можешь быть самим собой и свободно делиться мнением о прочитанной книге. В последние годы наравне с подростками в «Книжьей норе» участвуют и взрослые, но возраст участников нигде не указывается, и это здорово! Я воспринимаю всех как ровесников, хотя некоторых взрослых можно вычислить по стилю. Многие пишут живым современным языком, так что общий язык искать не приходится. Мы обсуждаем разные книги, и я ни раз узнавала от других о новинках, что естественно для читательской олимпиады, нам только повод дай рассказать о любимых книгах!