– Прежде всего мне показалось интересным, что эта история вызвала такой отклик. Причём давайте говорить не столько о реальной истории, в детали которой мы не погружены, а о той модели, которая появилась в СМИ и стала предметом бурного обсуждения. Конфликт возник из-за того, что педагог вела занятие, которое не значится в плане работы и к тому же было посвящено поэтам, жертвам сталинских репрессий. В чем тут проблема? А просто многим показалось, что это возвращение в прямом смысле слова в советские времена, в советскую школу. И вот эти репрессированные авторы, которых нельзя было упоминать, и проявленное учителем самоволие.
Но тем не менее хочу сказать, что здесь есть ещё характерные черты нового времени, которые делают эту ситуацию еще более парадоксальной, когда в цифровом обществе с его разнообразными образовательными платформами и информационными технологиями фактически в итоге всё оказалось жестко прописано буквально на каждом уроке. Такого не было и в Советском Союзе. Меня беспокоит то, что по всем предметам программы теперь прописаны по классам, по каждому часу, и шаг в сторону – расстрел. И контроль за выполнением этих программ стал еще строже благодаря электронным журналам и дневникам. В итоге мы получаем абсолютно жёсткую, недопустимую для образования систему, не учитывающую индивидуальные особенности детей. Я хочу напомнить, что даже в Советском Союзе были разные учебники с разным изложением материала. Я уж не говорю про факультативные, дополнительные занятия. Помимо уроков математики я вёл в школе факультатив «Мир искусства», и мы сами с ребятами решали, на изучение творчества какого поэта нам стоит потратить больше времени. Если я видел, что ребятам интересен Мандельштам, то мы занимались им столько, сколько надо.
Я вспоминаю своего учителя литературы, с которым мы полгода изучали роман Толстого «Война и мир». И моя мама на родительском собрании с тревогой спросила: останется ли время на других авторов, другие произведения? И тогда наш педагог ответил: «Если они в “Войне и мире” что-то поймут, то уж и с “Любовью Яровой” как-нибудь разберутся». И, поверьте, – разобрались. И, самое главное, – остался вкус к чтению, любовь к литературе...
Сейчас все выясняют, действительно ли Серафима Сапрыкина уволилась по собственному желанию? Правильно ли это? Проблема не в этом. Сейчас такая ситуация, что директора куда легче уволить, чем учителя. Трудовой кодекс позволяет убрать директора без объяснения причин. И это тоже абсурд.
Учителя уволить сложнее. Но есть другие проверенные методы – вытеснить, не давая часы, создавая атмосферу, невозможную для работы. Вытеснить непривычное, новое, другое.
Не знаю, какой педагог Серафима Сапрыкина, но она точно живёт поэзией, пишет сама, публикуется, выступает на поэтических вечерах, фестивалях. Это уже хорошо. У нас есть немало учителей литературы, которым всё равно – проза, стихи, для них особенности поэтических форм выражения – тёмный лес. А тут человек увлечён поэзией. Для неё Хармс и Введенский – это не «план урока», а часть её мира, и одно это дорогого стоит, и ребята, в отличие от администрации, такое чувствуют, ценят.
Некоторые упрекают Серафиму в том, что она часто меняет школы и ненадолго там задерживается. Может, это ее проблема, а может – проблема наших школ. В данном случае я как председатель комиссии Мосгордумы по образованию, а в недавнем прошлом московский уполномоченный по правам ребёнка, не раз сталкивался с ситуацией, когда молодой, неординарный педагог просто оказывается чужим в школьной казенной атмосфере. Я понимаю, что могут быть какие-то методические промахи у молодого учителя, но если у него есть какая-то увлечённость, если он хочет привнести что-то новое в свою деятельность, задача директора – помогать ему, а не вытеснять. Я хочу напомнить слова легендарного директора Второй школы народного учителя России Владимира Овчинникова, который на вопрос, как создать такую замечательную школу, вроде бы в шутку отвечал: «Просто надо собрать талантливых учителей и не мешать им работать». Да, не мешать, помогать, защищать от нападок, создавать уникальный уклад школы.
Каждый талантливый учитель выбивается из общего ряда, тем более – учитель литературы. И если всех стричь под общую гребёнку, будет просто катастрофа, симптомы которой, собственно, всё заметней.
Школьные экзамены, ВПР, диагностические работы становятся всё более и более формальными – так проще. Но если стране нужны передовые позиции, лидерство в области точных и естественных наук, инженеры, изобретатели, способные укрепить мощь страны, о чем постоянно говорит президент, то, уверяю вас, они не могут вырасти в несвободной, нетворческой атмосфере.
Произвести новые фантастические технологии способен только свободный ум. Невозможно, с одной стороны, закручивать гайки, а с другой стороны, требовать креативности. Но я все равно верю в наших детей. Поверьте, я по своему опыту знаю, что не в чиновных кабинетах, а на практике реально осуществляются только те изменения, те реформы образования, которые действительно востребованы не властью, а детьми, родителями, обществом.
Сегодня мы с тревогой отмечаем, что вернулись в прошлое, но если мы будем так же жёстко контролировать каждый урок, каждого учителя, то, возможно, на какое-то время живая творческая мысль забьётся куда-то вглубь – на кухни, в соцсети, не знаю куда еще, а потом с новой силой вернется в нашу жизнь, потому что каждое новое поколение всё равно ищет свободы, справедливости и всего такого. Никуда от этого не деться.
