Культура // Интервью

«Мы сделали тему войны для этих детей не посторонней»


«Мы сделали тему войны для этих детей не посторонней»

«Вести образования» уже обращались к теме просветительских проектов для школьников, которые проводят сотрудники Дома-музея Корнея Чуковского в Переделкино. В продолжение темы мы поговорили с научным сотрудником Дома-музея Корнея Чуковского, руководителем детских проектов Натальей Продольновой о том, что нужно знать детям о двух войнах Корнея Чуковского и зачем современному подростку читать военные дневники своих ровесников.


– Наталья, как мы знаем, Корней Чуковский был человеком сугубо штатским. В войнах не участвовал. Когда началась Первая мировая, отозвался на нее антивоенной сказкой «Крокодил»… Откуда вообще в музее Чуковского появилась военная тема?

– Мы в музее уже несколько лет проводим проекты для школьников младших и средних классов. К празднованию 75-летия появилось желание поговорить с ребятами о малоизвестной теме «Чуковский и война». Мало кто из взрослых, а тем более детей может себе представить такое сочетание. Мало кто помнит, что Корней Иванович застал не одну войну; только мировых войн он застал две.

Да, вы правы, Корней Иванович не участвовал в боевых действиях, не был на фронте, но активно занимался военной темой, в частости темой «дети и война». К ней он пришел еще во время Первой мировой.

В 1915 и 1916 годах в журнале «Нива» вышел цикл его публикаций под названием «Дети и война». Чуковский исследовал, как война сказалась на жизни детей, на их взглядах, мыслях, играх…

Эти работы новаторские, до Чуковского этим никто не занимался, и они, увы, никогда не переиздавались.

Плюс Корней Иванович написал несколько книг, имеющих отношение непосредственно к войне. Одна из них, «Заговорили молчавшие», посвящена явлению, которое появилось в годы Первой мировой войны – солдатским письмам. Чуковский анализирует эти письма и делает очень интересные выводы, показывая разницу между письмами русских и английских солдат. Он говорит о том, насколько точны письма английских солдат в описании военных событий и насколько эмоциональны письма русских, которым не интересна точность, а интересны их ощущения. Он замечает, насколько письма русских солдат музыкальны, как они похожи на русскую песню.

Еще один вывод, который делает Чуковский – кажется, тоже первым – что война стерла понятие «я». Солдаты пишут чаще всего не «я», а «мы».

Это только малая часть темы, о которой мы мало знаем, но нас интересует в работе с детьми аспект «дети и война». Дело в том, что и во время Первой мировой войны, и во время Второй мировой дети, увлеченные патриотическими публикациями и книжками, бежали на фронт. И Чуковский обращается к взрослым людям в форме с криком об ответственности – как мы, взрослые, будем смотреть в глаза этим детям, вернувшимся калеками с войны?

Дети не должны участвовать в войне, говорит Чуковский.

Но, когда анализируешь детские публикации в журналах того времени, понимаешь, как много было рассказов, стихотворений патриотической направленности. Например, в журнале «Задушевное слово» был целый цикл публикаций детских писем солдатам, на который потом, в 1942 году, Чуковский ссылается в своей книге «Дети и война».

– Чуковский в этой книге остался верен себе?

Он к тому времени немного пересмотрел свои взгляды на участие детей в войне, потому что для него в 1942 году дети стали армией, которая наравне со взрослыми помогает приближать победу. Помогает главным образом не на фронте, а в тылу. Дети работают в колхозах, помогают тем, у кого на фронте погибли близкие. И он пишет, что это не те дети, которые писали солдатикам, а дети уже взрослые, они по-другому смотрят, по-другому видят то, что происходит на фронте и в тылу. Хотя название публикаций одинаковое – «Дети и война», но по накалу страстей работы 1915-16 годов более эмоциональные, а более трезвый подход мог быть в 1942-м.

Если возвращаться к теме «Чуковский и война» – мало кто знает, что в Первую мировую Корней Иванович входил в состав делегации русских журналистов, которая ездила по приглашению Министерства иностранных дел Англии в Лондон. Они присутствовали на приеме у английского короля Георга V и встречались с английскими писателями, с Гербертом Уэллсом, с Конан-Дойлом. В программу этой поездки входил полет на самолетах над фронтами.

Это та часть жизни в годы войны, о которой мы мало знаем. Это интересно, и это было поводом поделиться такими малоизвестными событиями с ребятами.

– В вашем проекте со школьниками, как я понимаю, вы обращаетесь к событиям другой войны, Великой Отечественной…

– События Первой мировой войны далеки, а Великая Отечественная нам ближе. Мое поколение еще застало людей, которые воевали, работали в тылу. Это поколение наших бабушек и дедушек, а ребята, которые сейчас учатся в школе, как правило, знают об этом только по рассказам своих бабушек. Мало кто из них в сознательном возрасте видел живых участников военных событий. И мы-то знаем мало, фронтовики редко рассказывали о том, что было на фронте, потому что это страшно. И эти маленькие крупицы я вспоминаю до сих пор – например, рассказ бабушкиной сестры, которую мать оставила дома, зная, что подходят немцы. Она уводила старших девочек, чтоб они не попали в Германию, и понимала, что всех увести не сможет. И младших, которым было 5-10 лет, оставила дома.

Семья ушли, и в деревню вошли немцы. Она рассказывала, как орали коровы по всей деревне, потому что немцы стреляли в вымя. А один из немцев пришел к ним в дом и остался ночевать. И эти впечатления девочки десятилетней, которая ночь не спала, ночевала в одном доме с немцем. То есть он спал, а она в это время сидела где-то спрятавшись…

До сих пор помню ее глаза, когда она это рассказывала.

О войне рассказывают много, в основном когда юбилеи какие-то. Мы не можем никуда скрыться от этой темы, но она становится со временем все более отстраненной. Перестает быть личной, близкой, своей. После разговора с детьми стало понятно, что они имеют только общие представления, у них нет восприятия через какую-то личность, через близкого, знакомого. И даже через книгу – этого нет. Поэтому нам хотелось, чтобы они проникли в судьбы детей того времени, попытались понять, что чувствовали дети войны.

И мы придумали два проекта для школьников. Один называется «Дети и война», а второй – «Слово предоставляется детям». Кстати, когда мы готовили проект, дети очень хотели, чтобы в завершение прозвучали имена их дедушек.

Натолкнула меня на это книжка Лидии Чуковской и Лидии Жуковой «Слово предоставляется детям». Это записи детей, вывезенных из-под обстрелов, находящихся в ташкентских детских домах. Чуковская и Жукова входили в группу помощи эвакуированным детям, которая собирала свидетельства детей, и в 1943-м вышла их книга, где были собраны рассказы этих детей. Это – свидетельство, записанное практически сразу. Когда они публиковали эти записи, то постарались сохранить речь детей, особенности их говора, то есть, когда читаешь эту книгу, ты слышишь голоса этих детей. Но дать сразу читать эту книжку современным детям нельзя, это жестоко по отношению к ним…

– Расскажите, кстати, что за дети участвуют в проекте.

– Это дети из старших классов, с 7-го по 11-й, которые занимались у нас на предыдущем проекте «Чуковский 21», посвященном изучению творчества Чуковского. Потом к ним присоединились четвероклассники. Они были подготовлены к опыту работы с текстом. И мне было очень приятно, что двое детей привели своих друзей на следующий проект. Им было интересно, и они решили, что друзьям тоже будет интересно над этим поработать.

Дети учатся в частной школе, которая находится недалеко от музея. У них была возможность приезжать раз в месяц, чтоб поговорить о том, что они читают. Нам интересно с ними работать, потому что дети готовы сотрудничать и готовы влиться в то, что ты им предлагаешь. А для нас это опыт выхода за рамки классической музейной системы экскурсий, когда по-другому устроено общение с детьми, и ты зависишь не только от возраста, но и от проекта.

В этом проекте все строится на разговоре. Тема непростая, во-первых, она тяжела для обсуждения с детьми, а во-вторых, тексты, которые мы должны были читать, эмоционально очень сложные. Нельзя было просто взять и начать их читать, нужен был какой-то период подготовки.

В проекте участвовали ребята по желанию, шесть восьмиклассников и шесть пятиклассников. Заключался он в том, что мы читаем книги о войне и обсуждаем их.

Понятно, что пятиклассникам нельзя было давать «Слово предоставляется детям». Поэтому мы сделали два проекта. Задача первого – дать ребятам возможность прочитать дневники детей времен войны. Дневники детей-блокадников, детей, находящихся в тылу, в гетто, на линии фронта. И второй проект, для старших – воспоминания детей, записанные в Ташкенте.

С младшими мы решили поговорить о детях, которых принято называть пионерами-героями. Но мы хотели строить разговор так, чтобы ребята имели представление, что их жизнь – это не художественное произведение, чтоб была дополнительная информация о них – с кем что потом стало, чтобы они понимали реальную судьбу этих детей.

Перед нами стояла дилемма – надо ли детям вообще читать такие книжки и надо ли детям участвовать в войне. Но, с другой стороны, это наша история, поэтому говорить об этом нужно.

– Тут важно еще, как говорить.

– Безусловно. Когда проект был только задуман, идея была – как бы эту тему «Неизвестный Чуковский и война» вывести в свет, раскрыть не-взрослым. Здесь ты можешь погрузиться в тему настолько, насколько тебе хочется. И проект чем интересен – он позволяет дать участникам-детям немножко больше. Ты их направляешь, но ведут работу они сами.

– Не могу не спросить о сложностях…

– Первая сложность была в том, как понять, что дать читать детям. Тема «дети и война» сейчас в школьной программе не рассматривается. Кроме «Сына полка» Катаева, она не затрагивается вообще. И месяца два мы проводили опрос среди знакомых, детей, друзей и учителей, обращаясь к ним с вопросом – что бы они порекомендовали читать детям о войне. И отдельно – о детях и войне.

Получился список из более 50 книг, которые наши знакомые рекомендовали прочесть. Но мы столкнулись и с тем, что многие педагоги и, как ни странно, не только педагоги, считают, что детям о войне не надо ничего читать, надо поберечь детскую психику.

И тут была вторая большая сложность. В нашем поколении были военные фильмы и книги. В дни школьных каникул телевизор был переполнен детскими фильмами и фильмами о детях. Кроме того, были еще живы дедушки и фронтовики, при которых стыдно было не знать о войне.

И третье – это то, что школьное воспитание, быть может неосознанно, прививало уважение к тем, кто прошел войну. Именно обычное бытовое уважение к людям, пережившим войну, даже не обязательно фронтовикам…

Я помню, что в какой-то момент, когда нам было 10-12 лет, нашей дворовой компании вдруг захотелось сделать скамейку для пожилых людей. Надо было найти два бревна, доску, и вот мы ходили по округе, находили эти доски, притаскивали во двор, отмывали. Притаскивали гвозди, вкапывали столбы, прибивали доску… Нас никто никогда этому не учил, но каждый год 8 мая мы делали эти скамейки. Это стало традицией.

Помню, с каким уважением мои родители относились к дедушкам. Оба были фронтовики, инвалиды войны. Война для нас была такой не совсем сторонней. Она была живая, она была перед нами.

А для ребят сегодняшних, как было понятно из разговора, эти вещи далеки, потому что они идут уже через кого-то. Хотелось, чтобы для них это стало такой же живой историей. И в какой-то момент, когда мы опрашивали наших друзей, знакомых, неожиданно возникла такая книга – «Детская книга войны». Это детские дневники, большая часть из которых не публиковалась.

Надо было понять, как подготовить детей и как с ними читать книги, как разговаривать. И мы решили, что будем работать с такой формой, как дневник. В проекте было задумано три части: знакомство с дневником, чтение книги и ведение дневника, и уже непосредственно чтение дневников.

Мы предложили, так как ребятам знакома эта тема, взять дневник Корнея Ивановича и из него выбрать три фрагмента по желанию. В первом нужно было увидеть портрет человека, во втором – описание какого-либо события, а третье – на выбор, то, что задело.

На первой встрече мы поговорили о том, что такое дневник и чем он отличается от записей в соцсетях. А потом беседовали о выбранных записях – чем они были интересны, почему именно это событие…

А дальше неожиданно всплыла книжка Н. Кальма «Тетрадь Андрея Сазонова». Она вышла в 1948 году и никогда не переиздавалась. Ценность книги в том, что она написана в форме дневников. Ее герой, мальчик Андрей Сазонов, ученик 5-го класса, получил в подарок тетрадь от отца, который погиб на фронте. Время действия – осень 1945 года. Война закончилась, дети идут в школу, начинается веселая школьная жизнь, знакомство с новыми друзьями… Обычная жизнь мальчика того времени. И вдруг мальчик узнает вместе с мамой, что папа жив, что он находится в госпитале, что у папы нет рук, он никого не узнает. И папу привозят домой.

Описано состояние мальчика, как он прячется от людей, как перестает общаться с новыми друзьями. И как вдруг открывает, что папа видит мир совершенно по-другому. И в какой-то момент пытается сделать то же, что сделал его отец – то есть закрыть глаза и попытаться что-то сделать. И ему открывается другой мир…

А потом папа начинает приходить в себя. И жизнь меняется в другую сторону – стали приходить опять друзья, мальчик принимает эту ситуацию, и благодаря ему папа оживает. Книжка заканчивается хорошо, последние слова написаны рукой отца – ему сделали протезы, и он пишет благодарность сыну.

Вот такая книжка. И мы дали ее почитать детям.

– Получилось с ними это обсудить?

– Вывести детей на обсуждение темы мальчика и отца было практически невозможно. Для них это было тяжело. То есть мы пришли все-таки к этому, но выходили на это обсуждение очень долго. Особенно со старшими. Когда я спросила, о чем книга, темы отношений папы и сына не было. Но что поразило детей в этой книге – отношение к людям, пришедшим с фронта. Там есть эпизод, где возвращается брат у кого-то из одноклассников, и есть вот это отношение к брату, который прошел войну, уважительное, благоговейное со стороны детей.

Так что для себя мы тоже сделали какие-то открытия – что современных детей можно поразить. То, чего мы не ждали. И это открывает детей с другой стороны.

А дальше мы читали художественные тексты. И задача ребят была – вести дневники во время чтения. Но не то, что называется читательский дневник, где фиксируются события и прочее, – нет, дневник должен был быть в свободной форме, чтоб они писали так, как им хотелось, и записывали свои ощущения.

Мы предлагали детям несколько книг, и они сами принимали решение, какую из них они будут читать. Тексты взяли разные, например книгу Ивана Богомолова и современную книжку о Лене Голикове, «Облачный полк». А потом обсуждали эти книги.

Для чего нужны были эти дневники? Чтоб, во-первых, дети смогли зафиксировать свои впечатления от прочитанного, чтоб они не потерялись потом в обычной жизни, когда им нужно сдавать экзамены, посещать репетиторов и прочее. Они остались на бумаге, в компьютере. И, когда мы беседовали, они могли либо просто говорить, либо пользоваться этими текстами. В некоторых случаях это помогало эмоциональную составляющую смягчить. Они переживали, когда рассказывали, но это позволяло им глубже понять ребят, о которых в книге написано.

Чтобы приблизить ребят к теме, мы приносили фронтовые треугольники, брали у знакомых открытки военного времени, чтоб дети могли подержать их в руках.

Была и сложная история. Одну девочку, которую мы взяли в 4-м классе на проект «Чуковский-21», через два года мы взяли на проект о детях и войне. И она категорически заявила, что будет читать о Тане Савичевой. Есть такая книжка – «Жила одна девочка», художественная книжка о семье Тани, о том, как они жили во время блокады, и о судьбе Тани, которую удалось вывезти на Большую землю. И вот этой девочке сложнее всего пришлось в процессе разговора...

Так мы вышли к чтению дневников реальных ребят. И тут опять самый большой блок воспоминаний – дневники детские, практически половина на половину. Поэтому мы предложили так – один дневник блокадный, если он тяжелый, то второй старались подбирать немного легче. Задача у ребят была – познакомиться с этими дневниками, поделиться своими мыслями, а в следующий раз – подобрать тексты. Мы хотели сделать фильм, в котором бы детские дневники и воспоминания из книги «Слово предоставляется детям» прозвучали на фоне документальных съемок. Идея была такая, чтобы детский рисунок постепенно преображался в документальную съемку. Это один мальчик, художник, начал у нас готовить.

Но началась пандемия, и мы были вынуждены остановиться на чтении дневников. Возможности вернуться не было, выйти в онлайн с этим было сложно – все школы столкнулись с тем, что надо организовать дистанционное обучение. Детям тоже было не до этого, потому что надо было решать вопросы дополнительных занятий.

А вторая проблема – разговор по душам, когда вы сидите рядом за столом в одной комнате, и разговор, когда вы сидите где-то отдельно друг от друга и далеко – не одно и то же. Поэтому мы остановились на этом обсуждении.

Но главную свою задачу мы выполнили – мы сделали тему войны для этих детей не посторонней. Мы хотели, чтоб тема не напугала их, но поселилась в их душе.

– Советовали бы вы учителям в школе идти по вашему пути?

– На это нужно очень много душевных сил. Если эта тема тебе не чужая, если она внутри тебя сидит, и ты каждый раз переживаешь все, о чем дети читают, то сердца не хватит, если «масштабировать» в размерах даже одного класса. А если не включаешь сердце, получается формальное мероприятие.

Мы вот не разрешили приезжать фотографу на занятия. Дети открылись тебе навстречу, а в это время тебя снимают... Получается, что эта связь рвется простым щелчком фотоаппарата. Поэтому у нас практически нет фотографий с проекта. И не было никаких заранее сделанных заготовок, каждый раз все вживую шло. Ты не знаешь, какая реакция будет у ребенка на прочитанный текст. Дети вели дневники, но условие было – эти записи не для публикации, не для чтения другим человеком.

Нам не хотелось декораций спектакля. Нам хотелось, чтоб это осталось в душе. И было приятно, что, когда осенью начали учиться, у детей было желание вернуться.

Мы не продолжили, потому что прервалась вот эта атмосфера. Теперь надо либо начинать все сначала, либо вернуться на несколько шагов назад. Все это опять собрать, создать тесный круг, объединенный общими переживаниями... Никто не знает, уйдем мы на дистанционку или нет, можно ли будет находиться внутри школы или нет. Но мы не жалеем, что не поставили жирную точку. Мы не дошли до нее, но мы дали ребятам возможность сделать историю войны немножко более личной.

У вас появилось понимание, как говорить с детьми о войне?

– Я не знаю. Я знаю, что в этом вопросе надо идти осторожно, как по снегу идешь, чтобы не провалиться. Если провалишься, то и сам пропадешь, и детей загубишь. Надо идти осторожно, маленькими шажочками. Почему именно так – потому что всем детям это неинтересно. В нашем случае дети пришли и знали, на что идут.

– Что реально могут сделать в этой теме педагоги, что в их силах?

– Я считаю, что сделать то же самое не все смогут. И даже мы не сможем. Будут другие дети, другой разговор, мы другие...

Фото: архив Дома-музея Корнея Чуковского,
sergey-v-fomin.livejournal.com,
kuda-mo, ruculture.ru


Youtube

Новости





























































Поделиться

Youtube