«Модернизация есть то, что о ней напишут в газетах» (А.А. Фурсенко). В эпоху соцсетей и интернет-СМИ освещение образовательных событий все чаще заставляет вспоминать эту фразу, сказанную в середине «нулевых» федеральным Министром образования на встрече с региональными руководителями.

Перед началом учебного года представился новый случай. С радостью за калининградских коллег отправилась по ссылке уважаемого профессионального образовательного издания «Вести образования» узнать подробности о новом региональном проекте.

У лучших учителей области появилась возможность комфортно и мобильно ездить в сельские территории, чтобы проводить мастер-классы для коллег.

Теперь такие встречи станут чаще и доступнее. В регионе это очень востребовано! Практика «педагогических десантов» здесь складывалась давно, и теперь получила столь нужную и существенную поддержку, что перешла на иной качественный уровень. Для небольшой, отрезанной от метрополии, не очень богатой области, да еще в ковид-условиях, это, считаю, серьезный успех!

Однако концовка текста, логически с ним не связанная – как будто прилепленная «в нагрузку», – но искажающая впечатление от него, огорчила.

И не только из-за ошибок поспешности под названием «не перечитал», которых тоже не люблю. «За лето в Калининградской области уволилось более 300 учителей. В Калининграде не хватает [таких-то и таких-то] преподавателей», – завершает статью автор, для достоверности ссылаясь на две заметки из местного издания. Эти ссылки придают «нагрузке» достоверный вид, но не придают достоверности. Срабатывает «испорченный телефон».

«Фраза вырвана из контекста пресс-конференции регионального министра образования С.С. Трусенёвой», – считают очевидцы. Министр отвечала на вопрос журналистов, как обстоят дела с кадрами. Какого-либо массового исхода учителей нет, мобильность по обычным причинам, в обычных пределах, причем с положительным сальдо. «Но про 300 ушедших написали все, а про прибавление в 440 учителей тишина», – сетуют коллеги. Более полно информацию донес до читателя «Новый Калининград», и то только до того, который не ограничивается лишь чтением броских заголовков.

В первом приведенном в «Вестях образования» «второисточнике» местные журналисты «поджарили» факты, редуцировав высказывание регионального министра до «отрицательного сальдо», а в зацепившем меня тексте уже не осталось и сальдо – только «расход». Второй источник автор текста, считаю, использовал недобросовестно, небезосновательно рассчитывая на то, что читатель не полезет по ссылкам. Потому что если полезет, то увидит: во-первых, проблемы нехватки учителей нет. И речь там не о территориях, в которые смогут чаще наведываться мастера, а о региональной столице, из которой они в первую очередь поедут.

Обычно собираю такие кейсы для обучения будущих руководителей образования правилам публичных выступлений. Как учил в свое время И.И. Калина, ас «публичной дипломатии», исправляя проекты ответов на запросы депутатов: «Никто не узнает, какой был задан вопрос, но все прочтут то, что опубликуют из ответа». Поэтому руководителю, отвечая на вопросы журналистов, ни на секунду нельзя упускать из центра внимания тот месседж, который он хочет донести – и целенаправленно его доносить. А значит, – ничего не поделаешь – иначе строить свой ответ.

В данном же конкретном случае мне стало интересно, а как использовали бы этот кейс коллеги-преподаватели при обучении будущих образовательных журналистов? Тем более, что «Вести образования» в какой-то степени – учебно-практическая лаборатория для этого профиля. Причем на педагогическом направлении. Я не профессиональный журналист и не вправе поучать, но, думаю, могу высказать мнение как потребитель. Не призываю рисовать слащавые пропагандистские картинки. Любой проект – ответ на реальные проблемы.

И ценность рассказа о нем для педагогов и руководителей образования – аудитории «Вестей» – в том, что мы сможем увидеть и переосмыслить эти проблемы, оценить, насколько он позволяет их решить.

Такой проблемный анализ требует большей вдумчивости, больших усилий, но он работает на развитие качества образования. А на какие цели работает «груз-300»? Какой месседж несет читателю? И не идет ли он в разрез с миссией образовательной журналистики?