Я никогда не думал, что мне будет суждено попасть в образование. Когда я уже был артистом, и достаточно именитым, мой школьный педагог Петр Антонович Пестов все время мне говорил, что я должен руководить школой. Я, конечно, брыкался, переводил это в шутку; если честно, мне никогда в жизни не казалось, что это возможно. И тем более мне никогда даже мысли такие не приходили, что я могу оказаться в Санкт-Петербурге.
Как-то мне напророчили, что это будет, что какой-то период жизни я буду связан с детьми; я посмеялся над этим человеком, а когда все случилось, я позвонил и сказал: «Представляешь, ты была права».
Как проходит? Вы понимаете, моя жизнь кардинально изменилась. Я работал в театре, я преподавал параллельно десять лет, репетировал с молодыми артистами, у меня были съемки, у меня были постоянно какие-то гастроли и так далее. А когда стал ректором, стало все другое: унитазы, крыша, общежитие, документы, собрания, совещания. Но так как это еще и образование, то, конечно, мне пришлось заниматься еще и тем, что я стал преподавателем в школе.
Преподавать в театре и преподавать в школе – это две абсолютно разные вещи. Но в моем случае, что было очень хорошо, мой театральный педагог Марина Тимофеевна Семенова – великая балерина, великий педагог, она очень рано во мне заметила, что я очень способный к запоминанию своей профессии, правил и так далее. Она очень много вложила в меня, иногда со скандалом, она меня выучила методике, выучила, как это делается. И мне это никогда не было сложно.
Это меня очень спасло, когда я оказался в Санкт-Петербурге. Вы наверняка читали все эти перипетии, что кто-то якобы был против... Конечно, люди были недовольны, они не знали, кто я, они знали артиста, но они не знали, смогу ли я руководить таким гигантским коллективом. Но все старшее поколение меня приняло через неделю, когда у нас было методическое совещание, они поняли, что я лучше многих знаю правила, точно могу сказать, на какой страничке что написано, почему и каким автором.
Знаете, есть люди, которые быстро запоминают текст или могут услышать и сыграть; у меня все, что касается балета – я не прикладываю усилий. Люди иногда учат неделями порядок танца, а мне надо один раз посмотреть – и я сразу повторю.
Я три года был ректором, а потом понял, что надо преподавать. Но это получилось случайно, один педагог по семейным обстоятельствам должен был уйти на год в отпуск, и мне пришлось его заменить. Это был вызов самому себе. Потом меня уговорили взять второй класс, второй класс я вел два года.
И в прошлом году я сказал: «Все, я больше не могу», потому что вы привязаны к детям, вы привязаны к их расписанию, вы все время должны их не обделять вниманием. Это все очень сложно, муторно, вы должны придумывать не только выпускной спектакль, но еще и экзамен, а мне хотелось, чтобы это было только как у Цискаридзе – и никто не мог это повторить. Это все было очень сложно.
Конечно, я человек театра, человек, который делает все, что делает, но я не могу сказать, что мне это все безумно интересно. Я это делаю – и делаю очень неплохо, и на сегодняшний день могу сказать, перед любым человеком, который заходит в здание на улице Зодчего России, я могу похвастаться всем: и унитазом, и ковром, и обстановкой, и костюмами, и тем, как дети учатся, как все выглядит, и так далее.
Другое дело, что мы зависим очень от материала, мы берем «кота в мешке», мы никогда не знаем, как вот эта милая девочка или мальчик в пубертатный период изменятся. Очень часто стоит милый, хорошенький ребенок, а потом бац – и в 12 лет вылезает гигантский нос. Чудная, милая, хрупкая девочка превращается в низкорослую, квадратную девушку и так далее. А бывает наоборот – «дылда», как кому-то казалось, вдруг оформляется и становится очень благообразной для профессии. Для жизни все прекрасны абсолютно. Просто у этой профессии есть правила, у сцены есть правила, нужны пропорции и так далее.
Эта профессия совсем непростая, а когда ты еще всем этим руководишь, все время сидишь на экзаменах, общаешься с родителями... Конечно, для каждого родителя его ребенок самый красивый, самый талантливый, самый лучший, и тебе приходится все это выслушивать, каждый раз объясняя что-то. Это все очень непросто, потому что кто-то уходит в агрессию, кто-то начинает ругаться. Жалобы, кляузы, письма…
Этому тоже пришлось научиться. Ты понимаешь, что все документы должны быть оформлены должным образом, потому что основная часть учащихся – это несовершеннолетние дети.
