– Современные образовательные результаты школьников требуют новых, иных проверок. Вы можете сформулировать суть этих проверок? Чем они отличаются от прежних в плане контрольных надзорных функций?

– Мы уже пять лет декларируем, что проверка, исходящая от нас, должна быть не в виде наказания, а направлена на развитие.

Мы должны выявить проблематику и показать субъекту проверки, куда и в каком направлении нужно двигаться, то есть задать вектор правильного развития.

Основная задача не выписать какое-то предписание, оштрафовать или наказать, а именно определить проблему и дать этот путь, с которым должны наши коллеги работать.

– Сейчас многие перешли на оценку и проверку компетенций. Насколько сложно их проверять и что нужно оценивать?

– Этим вопросом задаются все специалисты, эксперты: что мы должны на самом деле проверять? Кто-то говорит о воспитании, кто-то – о работе в команде и т.д. Много межпредметных историй...

В существующей модели оценочных процедур, которые мы проводим, многое из этого не проверяется.

Чтобы приступить к оценке, нам нужны понятные критерии, понятные методы. Пока ответ на это не дал ни один эксперт.

Общество дискутирует. Не только наше российское общество, но вообще все мировое сообщество. Мы все находимся в поиске, в диалоге с экспертным сообществом.

– А переход в цифровое пространство упростил или усложнил процедуру проверки знаний?

– Говорить о том, что мы оцениваем цифровое пространство, преждевременно, мы на него не перешли. Да, мы используем цифровые технологии в организации той или иной процедуры, но мы пока не используем цифру, компьютеры и так далее в самой процедуре.

У нас даже экзамены по информатике до сих пор не происходят на компьютере, мы работаем на бумаге.

Для этого существуют объективные и субъективные причины.

Но есть предложения разных субъектов, специалистов о новых моделях экзаменов: любые экзамены должны проходить в цифровой форме.

На экзамене надо, чтобы ученик получал все время какой-то поток информации в меняющихся ситуациях, из которых он должен найти выход.

При этом участник экзамена может использовать любые источники информации, начиная с книг и гаджетов, выхода в Интернет.

Это предложение уйти от формы, которая существует сейчас. Однако разговоров много, но модель нам пока никто еще не представил.

– Прокомментируйте, пожалуйста, сегодняшнее заседание, которое должно быть последним: закончился ли суд с Дмитрием Гущиным или эта история будет продолжаться?

– Суд с Дмитрием Гущиным не закончился.

Откладывается суд не по нашей вине, а по причине того, что судьи все время берут паузу на то, чтобы ознакомиться с новой информацией, источником которой является господин Гущин. Он постоянно приносит какие-то новые материалы для ознакомления суда.

Наша позиция четкая, понятная, она определена на нескольких листочках, дополнительную информацию мы никогда не предъявляли.

– То есть ожидается дальнейшее слушание?

– Да, мы ожидаем дальнейшее слушание. И доведем дело до конца, потому что однозначно уверяем, что мы правы.

Мы проводили большую пресс-конференцию, где показывали все материалы, представленные Гущиным, и объясняли, почему это не является утечками.

(Ему в том числе эти материалы были известны.)

Ряд заданий из открытого банка бывают в реальных контрольно-измерительных материалах. Мы не скрываем, наоборот, всегда говорим: пользуйтесь открытым банком заданий. Апеллировать к этим заданиям и говорить, что это утечка, не совсем честно с его стороны.

И второй довод, что задания похожи, как дети сказали, тоже безосновательный. Мы этот ресурс отслеживали.

«Похожи» и «утечка» – это два разных понятия.

История вопроса:

Дмитрий Гущин – учитель из Петербурга, создатель портала «Решу ЕГЭ», в 2007 году получивший звание «Учитель года».

Первого июня педагог написал в социальной сети ВКонтакте об утечке вариантов заданий ЕГЭ по математике и химии.

Рособрнадзор счел его аргументы безосновательными и подал на него иск в московский суд. Первое заседание суда состоялось 11 сентября.