Мама до последнего надеялась, что все само как-то разрешится

Мама пришла к нам со своим 11-летним сыном с просьбой сделать что-нибудь, чтобы он перестал врать, задираться в классе, драться, огрызаться со взрослыми. Причем наш телефон ей дали в школе еще два года назад, но мама до последнего надеялась, что все само как-то разрешится. Но за эти два года ситуация зашла в тупик.

Ребенок ведет себя все хуже и хуже: провоцирует драки и потасовки со сверстниками и детьми постарше и почти всегда бывает ими избит. Огрызается, врет родителям, которые в результате на него орут, физически наказывают, после чего он раскаивается, но через какое-то время опять все по кругу. Ситуация усложнилась с появлением младшего брата, когда на старшего совсем не оставалось времени у мамы. Классный руководитель начала поднимать вопрос о выведении ребенка на домашнее обучение. Папа с определенного времени самоустранился от воспитания – днюет и ночует на работе.

«Ну сделайте с ним что-нибудь! Мы уже все перепробовали и даже к психиатру водили, но ничего не помогло. Я уже не знаю, что делать!» – с подобной просьбы начинается чуть ли ни каждая вторая консультация психолога в нашем центре. Чаще всего родители идут к психологу, когда все ресурсы исчерпаны, есть отчаяние и неверие в то, что ситуацию можно изменить. Психолога до сих пор сравнивают с врачом-психиатром или вообще экстрасенсом, который посмотрит внутрь тебя пристальным взглядом и будет знать о тебе все, даже то, что ты не готов никому рассказать. А это же страшно, вдруг там что не так?.. Или есть другая крайность: раз уж психолог – это почти что маг, то сейчас он взмахнет волшебной палочкой, и все встанет на свои места, ребенок станет ласковым и послушным, родитель – спокойным и заботливым. Но психолог скорее похож на детектива, которому нужно решить проблему, распутав сложный клубок отношений, и докопаться до истины. Так вышло и в этот раз.

Очень быстро стало понятно, что ребенок живет в постоянном стрессе

Мальчика психолог центра взяла на тренинговую группу для подростков с нарушениями социализации. Очень быстро стало понятно, что ребенок живет в постоянном стрессе дома: им всегда недовольны, инициатива ребенка приветствуется только в одном направлении – уроки, все остальное – неважное времяпрепровождение. Мама занималась с ребенком в различных развивающих центрах с 1,5 лет, он был круглый отличник в начальной школе, всегда аккуратно одет, слушался учительницу, казалось бы – идеальная картина... Но что же скрывалось за внешним благополучием семьи и на первый взгляд идеальным воспитанием, что заставило прийти к нам?

Ребенок как будто сам себя за что-то наказывал

Приходя в школу, подросток искал способ сбросить напряжение и накопившуюся агрессию, но в силу жесткого воспитания направлял эту агрессию на себя. В итоге – постоянные побои со стороны одноклассников, недовольство учителей. Ребенок как будто сам себя за что-то наказывал.

Пружину невозможно закручивать бесконечно, в определенный момент она лопнет. Ребенок настолько устал, с одной стороны, от необходимости соответствовать требованиям мамы, ее ожиданиям, а с другой стороны, от нехватки принятия, проявлений любви и сочувствия, что начал искать хоть какие-то способы привлечь внимание к своим потребностям. Проявляя упрямство, огрызаясь, он получал свою порцию хоть и негативного, но внимания. Мама занималась только им в данный момент, проявляла по отношению к нему живые и яркие эмоции, пусть даже негативно окрашенные. После того как разобрались с потребностями ребенка и причинами его поведения, возник вопрос – и что с этим делать?

Мальчишка ходил на тренинговую группу уже несколько месяцев, стал спокойнее, начал говорить о своих чувствах. И на одном из занятий он нарисовал семью. Этот рисунок стал поводом для разговора с мамой.

«Да нет, я не такая! Почему же здесь все от меня отгородились? Они что, действительно меня боятся?»

Так начался уже мамин путь в психотерапию. Потом подключился и папа. Выяснилось, что мама постоянно «грызла» всех членов семьи, требуя выполнения огромного количества требований, большинство из которых были типа «делай правильно», «так нельзя», «прекрати так себя вести», «все не как у людей» и т.п.

Как надо было себя вести, чтобы соответствовать ее представлению о норме, было непонятно никому, и скорее всего даже ей самой. У папы сил не хватило, и он выбрал наиболее безопасный для себя способ – самоустраниться. У ребенка этот защитный механизм еще не сформировался, и он постоянно наказывал себя за несоответствие «светлому образу» через провокацию агрессии в свой адрес. Дошло до того, что за последний год он трижды нечаянно ломал себе ноги и руки.

Слава богу, в этой истории родителям все же хватило любви к ребенку, чтобы начать разбираться со своими проблемами. Мама осознала опыт воспитания в своей родительской семье, когда ей также не хватало внимания и проявлений любви родителей, свою тревогу и стремление соответствовать образу хорошей девочки, чтобы получить одобрение мамы, свою детскую обиду за наказания и многое другое. У папы стратегия избегания в сложных ситуациях тоже оказалась наследием его родительской семьи.

На мой взгляд, роль взрослого, родителя отличается от всех прочих именно этой способностью – посмотреть на себя, свои отношения с детьми со стороны, чтобы понять, чего же я хочу от этих отношений, от ребенка? Насколько мое поведение ведет меня к этому результату? Ведь в отношениях «родитель–ребенок» именно родитель способен вести за собой, определять приоритеты, выбирать наиболее подходящие стратегии и способы поведения и брать на себя ответственность обратиться за помощью, если какого-то ресурса не хватает. Понятно, что в круговороте событий и отношений вдруг остановиться и посмотреть на себя со стороны бывает иногда сложно. Но для этого есть специально обученные люди – психологи.